— Признаться, и я себя неважно чувствую, — вздохнул зам. — Лаборатория всегда была полна народу, а сейчас только мы с вами. Сидим вот, спиртягу глыкаем от безысходности и дожидаемся, когда соизволят вспомнить о нас. А может, бросим здесь всё к едрене фене и пойдём в город самостоятельно?
За несколько минут до полуночи со стороны Ленинграда стали доноситься звуки сирены. Затем послышался гул приближающихся самолётов и загрохотали зенитные батареи. Ну а потом раздались взрывы, и сразу же стало понятно, что город подвергся плотной массированной бомбардировке.
Во двор вдруг въехала чёрная легковушка. Азат увидел её из окна, и его охватило необычайное волнение.
Машина остановилась у входа в здание лаборатории.
— Лейтенант Дроздов, — представился мужчина в форме и козырнул новенькими корочками удостоверения.
Второй гость в гражданском костюме в знак приветствия лишь кивнул головой.
— Я профессор Мавлюдов, — назвался Азат.
— А я доцент Куприянов Иван Фомич, — поспешил представиться зам. — Так сказать, правая рука руководителя.
Проигнорировав приглашение Азата войти в здание, лейтенант распорядился:
— Товарищ Рахимов, забираем только те чемоданы, в которых ваши настойки, и прошу в машину!
— Как это, а я? — удивился зам. — Мне что, одному оставаться прикажете?
— Вы останетесь с оборудованием, товарищ Куприянов, — усмехнулся лейтенант. — Ближе к утру подъедут два грузовика и заберут все необходимое.
— Может быть, и мне до утра здесь остаться? — поинтересовался Азат.
— Нет, вас приказано привезти немедленно, товарищ Рахимов, — покачал головой лейтенант. — У нас приказы не обсуждаются, а выполняются…
3
Владимир Александрович Быстрицкий проснулся очень рано: ему почудилось, будто его кто-то позвал. Он свесил с кровати ноги и прислушался — было тихо.
«Скверное дождливое утро, — подумал он уныло, выглянув в окно. — Пожалуй, посплю ещё, мне некуда торопиться…»
Он вернулся в кровать, укрылся с головой одеялом и попытался заснуть, но тщетно. Мешали воющий ветер и мысли о шаткости своего положения. Ворочаясь с боку на бок, Владимир Александрович наконец заснул, но и во сне его мучили те же кошмары, что и наяву.
Часов в десять Быстрицкий проснулся от собственного стона. «Интересно, что принесёт мне сегодняшний день?..»
Он распахнул створку и стал наслаждаться дождём и ветром. Вдруг кто-то постучал в дверь. Владимир Александрович вздрогнул от неожиданности: сам не зная почему, он чувствовал, что сегодня наступят какие-то перемены в его жизни, и почему-то боялся их.
Служанка на ломаном русском языке доложила:
— Господин Быстрицкий, дон Диего просит вас через полчаса явиться к нему в кабинет…
Хозяин фазенды явно ожидал его прихода. Дон Диего приветливо кивнул Быстрицкому, но выглядел он при этом необычайно озабоченным.
— Вы собираетесь меня снова чем-то огорчить? — встревожился Владимир Александрович.
— Ну-у-у… Не так уж мы часто видимся, — напомнил дон Диего. — Кажется, в последний раз мы разговаривали месяц назад? Или я ошибаюсь?
— Нет, не ошибаетесь, — вздохнул Владимир Александрович. — За то время, которое я провёл у вас «в застенках», мы виделись всего лишь дважды.
— Ну-у-у… относительно «застенок» ты преувеличиваешь, — развёл руками дон Диего. — У меня ты в гостях, а не в оковах. Живёшь свободно, ходишь на пляж… Даже обучаешь служанку русскому языку в своей постели.
— А что мне ещё остаётся делать, — присел на стул, краснея от смущения, Владимир Александрович. — Я хоть и не в цепях, но нахожусь под бдительной охраной. За мною всегда кто-то присматривает.
— Конечно, а как же иначе, — согласился дон Диего. — Ты мой «гость», и твоя безопасность для меня дело чести! В джунглях много диких животных, и в океане вас повсюду может поджидать опасность. Так что вам не имеет смысла жаловаться на жизнь.
— Конечно, в сравнении с судьбой Корнея Мироновича Бадалова, я счастливчик, — усмехнулся Владимир Александрович. — Может быть, хоть сейчас вы мне скажете, почему его ликвидировали, а меня оставили?
— Он вызывал у меня раздражения больше, чем ты, — пожал плечами дон Диего. — Да и выглядел глупее, чем ты. Ну а теперь, после длительного и, надеюсь, плодотворного отдыха, я думаю, пришла пора действовать и стряхнуть жирок, накопившийся в твоём «благородном» теле.
— Вот как? — Владимир Александрович с недоумением уставился на дона Диего. — А не поздно ли браться за дело, когда подходящее для его реализации время ушло?
— Это с какой стороны посмотреть, господин Быстрицкий, — улыбнулся дон Диего. — Вариант, который предлагал мне ты, был выгоден только для твоей организации. А мной вы собирались только воспользоваться и прикрыться, поставив «на кон» мою честь, мой бизнес и мою репутацию!
Владимир Александрович насторожился.
— Мне не понятно, о чём вы, — сказал он, уводя глаза в сторону. — Я…
— Советую не врать мне и не изворачиваться! — вдруг посуровел дон Диего. — За то время, которое ты провёл у меня в гостях, я тоже не сидел сложа руки. Пока я вступал в права наследства, то между делом успел за незначительную мзду узнать всё о твоей паршивой организации и её мерзопакостных планах!
— Интересно, как вам это удалось? — улыбнулся скептически Владимир Александрович, похолодев. — Организация, которую я представляю, состоит из порядочных, преданных Родине и делу людей! И наши цели…
— Ой, как громко сказано! — всплеснул руками и тут же зааплодировал дон Диего. — Такие люди, о которых ты упомянул только что, может быть, ещё и остались, но они предпочитают состоять в других «патриотических организациях», не запятнанных никакими связями с немцами. А члены твоей так называемой организации, даже не за тридцать сребреников, а за ломаный грош, рассказали моим людям всё о целях, которые ставили перед собой, затягивая в сети моего покойного брата.
— Нет, вы шутите, это несерьёзно! — засомневался Владимир Александрович. — Вы собираетесь взять меня на понт? Кажется, так выражаются по такому случаю уголовники?
— Да, именно так выражаются российские уголовники, — подтвердил словами и кивком головы дон Диего. — Но я предпочитаю говорить только правду. Как ты настроен? Послушать меня не желаешь?
— Не желаю, но послушаю, — вздохнул Владимир Александрович. — Я «гость» и просто обязан «заглядывать в рот» хозяину!
Дон Диего с усмешкой покачал головой и начал:
— Всё вами было задумано с дальним прицелом. Обобрать до нитки моего брата, а заодно чмокнуть гитлеровцев в попу. В баржи вы вместо нефти какого суррогата загрузили? А цель одна — под видом загрузки хлеба завести баржи с гремучей жидкостью в порт Ленинграда и взорвать. Услуга немцам была бы великая и неоценимая… Порт бы уничтожили не весь, частично, но загрязнили бы надолго! Какой блестящий подарок перед вторжением, а?
