— Это точно, — согласился с ним Дмитрий. — Я застрелиться хотел, но смалодушничал. Не смог на себя руки наложить. А когда меня к Боммеру привели и он предложил мне сотрудничество, то я… Сам не знаю, как получилось, но я согласился.
— Вот и я согласился, — вздохнул Азат. — Я просто захотел остаться живым, на что имею данное мне природой и родителями право! Я не сам пришёл к немцам, а они захватили меня в Ленинграде, и… Мне предложили сотрудничество, и я принял его, не мудрствуя лукаво.
— Раз уж мы вдвоём попали, так сказать, в тяжёлую жизненную ситуацию, предлагаю держаться вместе, господин Мавлюдов, — протянул через стол руку Дмитрий.
— Ничего не имею против, — пожал её Азат. — Трудно нам придётся в этом аду, очевидно. Ну а поодиночке ещё хуже, и это ясно, как день божий…
6
Вот уже третью неделю караван из пяти танкеров пересекал Атлантический океан, следуя от берегов Южной Америки к берегам Европы.
Капитан головной баржи медленно прохаживался по палубе в глубокой задумчивости. С подчинёнными он разговаривал резко и холодно, беспричинно цепляясь и делая замечание по каждому пустяку. Его нервозность была понятна всем — надвигался шторм.
А между тем ветер набирал силу. Волны вздымались всё круче и круче, а с них шипя сползала пена.
С наступлением темноты бурлящая поверхность океана вспыхнула призрачным серебристым сиянием. И от этого мёртвого света становилось страшно.
Испуганный надвигающимся штормом, Быстрицкий выбежал из каюты на палубу и засыпал капитана тревожащими его вопросами.
Капитан внимательно его выслушал, а потом, дабы успокоить нервного «хозяина каравана», сказал:
— Не беспокойтесь, сэр, нашей посудине не страшны ни штормы, ни ураганы. Мы можем в течение месяца носиться по разъярённому океану. Благодаря грузу и мощным дизельным установкам наш танкер чрезвычайно устойчив и не может быть опрокинут волнами!
Разъяснения капитана несколько успокоили Владимира Александровича. За три недели плавания по океану он успел сделать вывод в его отношении: «Настоящий морской волк… Строгий, когда раздражается, подбородок ходуном ходит, а брови дёргаются. Глаза тёмные, холодные, без блеска. От одного взгляда дрожь пробирает. На такого можно положиться. Железная воля в сочетании с разумом. Такой человек любого разгильдяя на место поставит!»
И всё же Быстрицкий решил в каюту не возвращаться. Он боялся потерять из виду отважного капитана, а вместе с ним и веру в успех. Еще совсем недавно он был полон решимости переплыть океан. Но если представить, что танкер может пойти ко дну?..
На палубу вышел дон Диего.
Увидев его, Быстрицкий воспрял духом и поспешил к нему.
Дон Диего равнодушно наблюдал за бушующим вокруг танкера океаном. Владимир Александрович встал рядом и громко, перекрикивая шум ветра, спросил:
— Шторм не так уж и страшен, как я думал. А может быть, нам повезло?
— Это не шторм, а так себе, болтанка, — согласился с ним дон Диего. — А ты выглядишь не очень-то бодро, господин Быстрицкий. Ступай в каюту и поспи. Я тебя разбужу, если тонуть будем.
— Если вас всё это забавляет, то меня нет, — поджал обиженно губы Владимир Александрович. — Ещё неизвестно, как нас встретит воюющая Германия, — приветствиями или подзатыльниками.
— Я тебя понимаю, — вздохнул дон Диего. — Беспокоишься, что бывшие соратники вдруг узнают, что ты жив и разбогател к тому же, и учинят над тобою расправу. Хочешь дам совет?
— Да, конечно, я охотно вас выслушаю.
— Когда встретимся с немцами, держи нос по ветру и лишнего не болтай. Гестаповцы, как я наслышан, парни тёртые, тем более власть и сила на их стороне.
— Пожалуй, вы правы, — согласился Владимир Александрович. — Однако я смог бы к немцам и без вас сходить. Танкеры и груз принадлежат мне, так ведь?
— Нет, я с тобой пойду, — покачал с сомнением головой дон Диего. — Хочу лично присутствовать на переговорах. Я доверяю твоим мозгам и способностям морочить головы другим, но… Я впервые собираюсь на встречу с фашистским командованием и очень хочу лично понять и прочувствовать всю их актуальность и остроту!
Разговор «компаньонов» продолжился в каюте Быстрицкого.
Дон Диего в очередной раз принялся объяснять, как вести себя с немцами, заостряя внимание на тонкостях, которые могут возникнуть во время переговоров.
«В случае необходимости, — говорил он, — надо ни на чём не настаивать и уходить под каким-нибудь вежливым предлогом. Главное, будь крайне осторожен. Фашисты сами себе на уме. Как говорят индейцы в джунглях Колумбии, у них по одной голове на плечах и по семь языков во рту, причём раздвоенных…»
Владимир Александрович, соглашаясь, кивнул.
— Они могут думать одно, а говорить другое, — продолжил дон Диего. — Если я покашляю, замолкай и больше ни звука. Дальше говорить и действовать буду я.
Быстрицкий снова кивнул и промолчал, ожидая, что ещё скажет дон Диего.
— Как ты считаешь, твои бывшие соратники могут нам помешать, если прознают о цели нашей акции? — вдруг поинтересовался тот, пытливо глядя на него.
Владимир Александрович пожал плечами.
— Я допускаю любую возможность, — сказал он неопределённо. — Даже ту, что они сделают это.
— Не шутите?
— Я говорю совершенно серьёзно. У меня было время убедиться, что мои бывшие «соратники» не те люди, за которых себя выдают! И им до российского народа нет никакого дела.
— Тогда тебе не стоит показываться в городе, — сказал дон Диего, вставая. — Если тебя заметят и узнают, то в лучшем случае убьют. К немцам поедем вдвоём, сразу, как только сойдём с танкера.
Он вышел из каюты, оставив Быстрицкого в глубокой задумчивости, а тот даже и не заметил его ухода.
* * *
Через два дня танкеры достигли берегов Дании и там были остановлены патрульными немецкими эсминцами для проверки груза и документов. Затем их ещё дважды останавливали для проверки в проливе Каттегат и дважды в проливе Эресунн (Зунд). В проливе Кадет-Реннек их остановили и проверили трижды. В порт Росток, пункт назначения, в который следовали танкеры, караван не пустили вообще, приказав остановиться на рейде и опустить в воду якоря!
— Всё, начинается, — нервно почёсывая заросший щетиной подбородок, сказал Быстрицкий, прохаживаясь взад-вперёд по кают-компании, в которой собрались все капитаны танкеров и их старпомы. — И это, как мне кажется, ещё цветочки!
— Этого следовало ожидать, — дуя на горячий чай в стакане, сказал с невозмутимым видом дон Диего. — Ещё неделя пройдёт, пока немцы педантично изучат все документы, проверят их подлинность и лишь после того примут решение.
— Интересно, каким оно будет, — сказал Владимир Александрович, усаживаясь за столик. — Им ничего не стоит отказаться от наших услуг, и… Господи, да они могут просто арестовать наши танкеры, а нас и экипаж усадить в лагеря! Они их уже не десятки, а сотни понастроили по всей оккупированной Европе!
