Теперь я отчетливо слышал дыхание спящих в палатке людей, сопение какого-то любопытного животного по другую сторону скита, шуршание в траве за пределами освещенного круга — вероятно, мыши. Также я ощутил легкое изменение в движении ночного ветерка, и тут же внутренним зрением совершенно ясно увидел напротив, по ту сторону костра человеческую фигуру.
Я открыл глаза. Сквозь тонкую завесу раскаленного воздуха над пламенем я разглядел сидящего на пне человека, очень знакомого и одновременно совершенно чужого.
— Здравствуй, Митяй! — сказал он почти знакомым голосом.
— Здравствуй, Богомол, — хрипло произнес я и откашлялся. — Все-таки живой?
— Да что мне сделается… Знаю, ты меня ищешь. Зачем?
— Как это — зачем?! Ты же мой друг!..
— Спасибо… Только разошлись наши стежки-дорожки, — он вдруг перешел на любимый «сказительный» тон, по его собственному выражению. — Твой путь и поныне сугубо земной, а мой, вишь, из Яви да в Нави!..
— Сашка, что ты несешь?! — Я готов был броситься к нему, встряхнуть за плечи, заглянуть в глаза, но вместо этого остался сидеть на месте. Обострившееся внутреннее чутье буквально вопило: «Замри! Пропадешь!». — Антонина все глаза уже выплакала, тебя ждет. Пойдем домой!..
— Здесь теперь мой дом, Митяй, — вздохнул Александр.
— Ладно, — я решил не спорить, подумал, раз уж он сам на нас вышел, значит, есть ему что сказать. — Тогда объясни хотя бы, что случилось в… твоей бывшей квартире? И почему Антонина ничего не знает?
— Ей не нужно знать. Она ни в чем не виновата. Просто пришло мое время… — Сашка помолчал, я терпеливо ждал. — Богомоловы — старый православный род. Из Веток они вышли, бежали от гонений сначала за Волгу. Потом их заставили в Сибирь отправиться, на вечное поселение…
Снова наступило молчание, только потрескивал задумчиво костер. Я ждал.
— Они не смогли долго выносить понукания и несправедливость местного воеводы и однажды решили уйти подальше в тайгу. — Голос Александра то становился глуше, то вдруг обретал странные рыкающие обертоны, но я старался сосредоточиться на его рассказе, не обращая на это внимания. — Люди нашли подходящее место, но пришли ханты и объяснили им, что у здешнего урмана есть Хозяин и нужно провести обряд умиротворения, чтобы Хозяин принял их. Иначе все люди скоро погибнут…
— А кто он такой, — не выдержал я, — кто этот Хозяин: человек, зверь, дух?..
— Он Хозяин, мойпар, но он не один. У каждого из них есть свой урман. И без Хозяина лес медленно умирает — сохнет, заболачивается, гниет… Ты видел такую тайгу не раз.
— Значит, все-таки дух…
— Нет, мойпар имеет тело. И он тоже смертен, если не находит пищи.
— И чем же он питается?
— Ему нужна жизненная сила… Хотя бы раз в год он должен получить ее, иначе слабеет и погибает.
— Энергетический вампир, хочешь сказать? — не сдержал я нервного смешка.
— Зря ты так, — покачал головой Александр. — Каждый питается, как может… Мои предки заключили что-то вроде соглашения с Хозяином. Раз в году они приводили ему кого-то, чаще — из города, но иногда выбирали из своих…
— Человеческие жертвоприношения?! И ты еще защищаешь это чудовище?! Сашка, опомнись!..
Мне происходящее всё больше напоминало дурной сон. Или страшную сказку?.. Монстр, высасывающий жизнь из людей, но поддерживающий жизнь леса?.. Чушь какая-то!.. Хотя почему чушь? Природа — не человек, ей чужды понятия добра, справедливости, любви, наконец. Нет у ней ни этики, ни морали. Есть один главный закон — выживания. Все и вся выживают, как могут. Великая и вечная пищевая цепочка. И кто там, на ее вершине, не нам судить. Вернее, человек в какой-то момент решил, что на вершине именно он. Но это было всего лишь иллюзией.
Вот и люди, изгнанные себе подобными на край света умирать, решили побороться за свою жизнь — сработали древние инстинкты. И для того, чтобы выжить, заключили сделку с… кем?
— …но позже, спустя много лет, в урман пришла чума, — доносился, будто издалека, голос Александра, — умерли почти все. Лишь мой прапрадед с женой и сыном выжили. И когда мойпар потребовал свою пищу, прадед не смог отдать ни сына, ни жену. Он решил убить Хозяина. И убил. Но он снял с его тела необычный амулет… оберег… в общем, некий предмет на шнуре из шкуры медведя, и надел на себя как трофей…
— Дай догадаюсь, — сказал я. — Он сам стал мойпаром.
— Да…
— Но это же невозможно. Судя по твоему рассказу, этот Хозяин все-таки, скорее всего, некий реликтовый гоминид с весьма необычным обменом веществ. То есть другой биологический вид… А кстати, как же твой предок умудрился его ухлопать?
— Я говорю только то, что знаю. Хозяина убить трудно, но можно. Прадед заманил его на ловчую яму, а когда мойпар туда упал, прадед добил его, бросил сверху бочонок пороха с гвоздями… — Александр помолчал, потом продолжил: — Вот уже более полутора веков мойпар — проклятие нашего рода. Когда приходит время, он выбирает следующего из потомков и передает ему амулет, а вместе с ним и силу Хозяина урмана.
— Все равно звучит дико!.. Сашка, а почему бы тебе просто не отказаться от… такого предложения? Или вообще — прибить снова этого… эту… и избавиться от родового проклятия?
Он глубоко вздохнул. Поднялся, и мне почудилось, что Александр собирается сказать нечто важное, за чем и приходил, но никак не может решиться. Или ему мешает что-то. Но он лишь сказал:
— Скоро ты сам окажешься перед таким выбором. Ты получишь возможность стать другим или остаться прежним. А сейчас… уводи своих друзей отсюда. Иначе завтра будет уже поздно.
— Почему?
— Завтра завершится мой переход… и тогда мойпар убьет вас всех. Он будет очень голоден после перехода.
— Ты ошибаешься, дружище, — мне было искренне жаль этого сильного и несчастного человека, — времена изменились. В тайгу все равно придут люди и сделают всё по-своему. И никакой мойпар, Хозяин урмана, не сможет им помешать. Сейчас наступило время людей, а время древних… богов… духов закончилось.
Он ничего не ответил, постоял еще с минуту и вдруг мгновенно канул в темноту, словно растворился в ней.
В ту же секунду из палатки послышалось кряхтение, и сонный голос Дюхи проворчал:
— Вторая смена… Вторая смена… Багира, я уже лезу!..
Глава 9
Томск. Август 20… года
Утром я так и не решился передать ночной разговор остальным. Дюха непременно поднял бы меня на смех и обозвал мистиком, Сотников, скорее всего, усмехнулся бы снисходительно и посоветовал непременно отдохнуть при первой же возможности, а Степан… Возможно, он не стал бы смеяться или крутить пальцем у виска, но стоило ли нагружать его своими проблемами? К тому же парень все равно ничем бы помочь не смог, а, не ровен час, еще испугался бы, как только узнал, что я общался ночью с самим Хозяином урмана. Ну, пока не совсем Хозяином… Или вовсе не Хозяином?..
