— Ничего. Они проговорили до ночи. Спорили, кажется. — Женщина потупилась, перебирая концы расшитого платка, накинутого на плечи. — Не дождалась я, когда он уйдет, ушла в спальню. — Она подняла на меня взгляд, полный сдерживаемых слез. — А утром Саша исчез!
— То есть ушел, пока вы спали?
— Не знаю! Может быть, он вообще не ложился…
Антонина Ильинична спрятала лицо в ладонях, плечи ее затряслись. Я не стал ее успокаивать, прекрасно зная, что лучше дать человеку выплакаться, выплеснув со слезами скопившееся нервное напряжение.
Плакала она недолго. Минут через пять выпрямилась, вытерла покрасневшие глаза концом платка.
— Дмитрий Алексеевич, вы мне поможете?
— Я постараюсь, Антонина Ильинична, — честно сказал я, пряча блокнот. — Вы разрешите мне осмотреть кабинет отца Александра?
— Конечно, пойдемте…
Комната на кабинет походила мало. Светлое квадратное помещение с беленым потолком и стенами — никаких новомодных обоев и потолочных плиток. Посередине — люстра на четыре лампочки. В красном углу, как положено, полка с ликом Сына Божьего, а на противоположной стене неожиданно обнаружилась внушительная картина с изображением среднерусского пейзажа. Более мелкие пейзажи висели в простенке между двух окон, прикрытых веселыми светло-зелеными занавесками. Слева от входа располагался вполне современный обитый кожей диван. Вдоль правой стены шел стеллаж с книгами, а левее стоял двухтумбовый старинный письменный стол под зеленым сукном с чернильным прибором и пресс-папье в виде скачущего оленя. Стопка бумаг, телефонный аппарат «Панасоник», брошенная шариковая ручка «Пилот». И два стула, валяющиеся на полу. Первый — прямо у стола, выглядывая из-за него спинкой, а второй как раз под люстрой. Возле стеллажа на полу лежали два увесистых тома Большой советской энциклопедии. Остальные тома заняли полторы средние полки, и было видно, откуда выпали эти два.
— У Александра часто такой беспорядок?
— Нет… Вообще не бывает… — Антонина Ильинична изумленно оглядывала кабинет. — Еще вчера вечером тут все было на месте…
— Так! — Я мгновенно подобрался. — Ничего не трогаем! Вызываем милицию.
— Зачем?!
— Налицо явные признаки проникновения.
— Но кто же?..
— Вот пусть специалисты это и выясняют. — Я набрал знакомый номер, проигнорировав всем известный «02». — Привет, Олежек!
— И тебе не хворать. — Голос Ракитина не вселял оптимизма. — Ну, что у нас плохого?
— Какой ты сегодня приветливый и жизнерадостный!.. — не удержался я.
— Еще один подобный звук, и я кладу трубку, — желчно пообещал Олег.
— Ладно, бука… Я звоню с места преступления.
— Убили кого?..
— Пока не знаю. Но пошуровали в кабинете предполагаемой жертвы основательно.
— Адрес?
— Яковлева, десять…
— Так это ж церковь старообрядческая!
— Именно.
— Ох, и горазд же ты, Димыч, на сюрпризы! — желчи в голосе Ракитина прибыло вдвое. И я его прекрасно понял: любое расследование, связанное с церковью, как правило, сильно осложнялось самими же служителями культа, требовавшими от органов предельного такта и соблюдения всех норм и канонов при сборе вещдоков и допросов участников следствия.
— В данном и конкретном случае, Олежек, речь идет о моем старом друге. Он пропал два дня назад, как утверждает его жена, а сегодня обнаружилось, что кто-то серьезно пошмонал в его рабочем кабинете. Здесь явно что-то искали.
— Хорошо. Уговорил. Через полчаса будем.
Я улыбнулся и сунул мобильник в карман джинсов.
— Ну, вот, Антонина Ильинична, скоро все будет в порядке. Капитан Ракитин — лучший в своем деле. И мой друг детства к тому же.
— Надеюсь, что все обойдется. Лишь бы Саша жив был!.. — снова вдруг всхлипнула она.
— Почему вы думаете, что с отцом Александром случилось что-то нехорошее?
— Да как же?! А этот… лешак? Он ведь не зря приходил. Что ему от Саши нужно было? Может, он как раз и…
— Давайте не будем делать скоропалительных выводов, — успокаивающе произнес я и подошел к стеллажу. На месте двух упавших томов зияла приличная дыра. Я заглянул туда и присвистнул: — Кажется, наш неизвестный домушник таки добрался до того, что искал!
Антонина Ильинична тоже приблизилась к стеллажу, посмотрела в дыру и глаза ее округлились.
— Что это?!
— По-моему, сейф. Вернее, тайник, учитывая деревянную дверцу. Но он пуст. Вы, случайно, не знаете, что отец Александр здесь хранил?
Женщина молча покачала головой.
— Я даже не подозревала о его существовании, — сказала она.
— М-да. Оказывается, и у священников бывают «скелеты в шкафу». — Я вопросительно посмотрел на нее. — Антонина Ильинична, что еще вы мне не рассказали об Александре, чего не знаю я?
— Я вас не понимаю! — Женщина вскинулась, но сразу сникла. — Наверное, Саша хранил здесь один… необычный предмет…
— Почему вы так думаете? И что за предмет?
— Дело в том, что у Саши есть брат. Младший. Сергей… Они теперь почти не общаются, а раньше Сережа к нам частенько наведывался, когда из тайги возвращался…
— Он вахтовик?
— Нет… Был, начинал вахтовиком-лесозаготовителем. Еще в начале девяностых… Потом свое дело завел. Сейчас Сергей — крупный предприниматель, журналисты его «лесным королем» прозвали…
— Стоп! А фамилия у этого Сергея, случаем, не Бухвостов?
Антонина Ильинична вскинула на меня удивленный взгляд.
— Да, правильно.
— А у Александра фамилия Богомолов…
— Сережа после развода их родителей остался с матерью и при получении паспорта взял ее девичью фамилию.
— Понятно. — Я снова достал блокнот. — Значит, вы слышали какой-то интересный разговор братьев, касающийся некоего загадочного предмета, который отец Александр хранил в этом вот тайнике?
— Да, Сережа однажды привез из командировки необычный предмет, похожий на обтянутый кожей диск. На одной стороне его красной краской была начерчена сложная фигура, напоминающая насекомое или скорпиона. А на другой — несколько странных букв или символов…
— Наверное, это было что-то вроде тамги, — встрял я.
— Я тоже читала про эти загадочные предметы. Да, возможно, и тамга… Сережа показал ее Саше и сказал, что находка очень старая и ценная — похвалился. А Саша отмахнулся и ответил, что у него есть более ценная вещь, настолько, что он хранит ее в специальном месте…
— Видимо, вскрытый тайник и есть то самое место, — снова перебил я, высказав догадку. В следующую секунду до меня дошло, что веду себя бесцеремонно, и поспешил извиниться: — Простите, Антонина Ильинична, больше не буду. Продолжайте, пожалуйста.
