– Тетрадь – это тоже было по-настоящему важно. Тем не менее…
Я умолк и принялся записывать фразу про привычки и ржавчину. Лонли-Локли, хвала Магистрам, замолчал и дал мне спокойно завершить работу.
– Что ж, – сказал я, спрятав тетрадь на место. – Теперь, пожалуй, я могу оставить тебя в покое. Утонуть ты, насколько я помню, физически не способен
[33], а иных неприятностей здесь не допросишься, такое уж место.
Прости, что нарушил твое уединение, но у меня, сам понимаешь, не было другого выхода. Рад, что тревога оказалась ложной.
Он опешил.
– Ты что, собираешься уйти?
– Ну да. Не сторожить же тебя, в самом деле. Возвращаться, не возвращаться – сам решай. В любом случае, это будет наше общее решение. И общий риск.
– Слушай, если у тебя дела, ты, конечно, иди, – сказал сэр Шурф. – Но если ты просто не хочешь мне мешать, имей в виду, ты не мешаешь. Наоборот. Более чем наоборот.
– Строго говоря, у меня только одно важное дело, – признался я. – Когда сэр Джуффин прислал мне зов, я как раз принял ванну и собирался лечь спать. С другой стороны, поспать я могу и здесь. Собственно, это чрезвычайно интересный эксперимент: уснуть в Мире, который родился из твоего собственного сна. Никогда прежде не пробовал. Думаю, в своем обычном состоянии я бы попросту испугался, хотя сейчас мне трудно понять, чего именно следует бояться. Поэтому я с удовольствием останусь. Если ты действительно не против.
– Как я могу быть против? В кои-то веки мне выпала возможность побыть наедине с собой, – усмехнулся он. – Но ты спи, конечно, если устал. Я прослежу, чтобы ты не превратился ненароком в клочок морской пены.
С ума сойти, какой я все-таки романтичный молодой человек. И фантазия у меня – о-го-го! Пока со стороны не увидишь, не оценишь масштабы бедствия.
Тем не менее, ничего из ряда вон выходящего со мной не случилось, разве что выспался подозрительно быстро, трех часов хватило.
Что касается моего намерения узнать, каково это – быть Шурфом Лонли-Локли во сне, – эксперимент с треском провалился. Сумбурная чепуха, которая мне снилась, вряд ли имела хоть какое-то отношение к секретам и сокровищам моего друга. Мог бы и раньше сообразить, сновидения принадлежат вовсе не той части человеческого существа, которую можно сменить, как надоевший костюм, прочитав соответствующее заклинание.
Мы вместе вернулись в Ехо, когда в мире пустынных пляжей царила глубокая ночь, зато в столице Соединенного Королевства солнце только-только покинуло зенит.
От моего великодушного согласия на опасный эксперимент сэр Шурф отмахнулся, как от назойливой мухи – ровно столько раз, сколько я попросил его еще раз все обдумать. От полноты чувств он дополнительно осчастливил меня длинной путаной лекцией о малоизученной древней магии и недопустимом риске. Как будто это и правда была не его, а моя собственная дурацкая затея – сбежать в другой Мир и посмотреть, что из этого выйдет. Впрочем, я сам подал ему идею рассматривать произошедшее именно с этой точки зрения и приложил немало усилий, чтобы мой непутевый друг ее принял, а значит, и жаловаться не на что.
Первым делом я послал зов Джуффину, сообщил, что все в порядке, разыскивать нас на дальних окраинах обитаемой Вселенной ему на сей раз не придется, и объявил о намерении ни в коем случае не появляться в Доме у Моста, пока мы оба не придем в нормальное состояние. Потому что объяснять про Обмен Ульвиара опытному и ко всему привычному шефу – еще куда ни шло. А нервы остальных наших коллег следовало пощадить, сейчас мне это было совершенно очевидно.
К счастью, Джуффин со мной сразу согласился, даже не стал делать вид, будто недоволен. Понимал, что мне сейчас в кои-то веки не до шуток.
Предоставленные самим себе, мы с Шурфом засели в моей бывшей квартире на улице Старых Монеток. Пили камру и играли в нарды, которые я по такому случаю извлек из Щели между Мирами. Когда играешь сам с собой, нет ничего лучше, чем кидать кости. Хоть какое-то подобие азарта.
Окончательно смирившись с необходимостью снова носить осточертевшую маску, сэр Шурф имел вид мученика и героя. Впрочем, он заранее предвкушал грядущую возможность повторить удовольствие при первом же удобном случае; эта перспектива переполняла его свойственным мне легкомысленным оптимизмом. А я ждал финала нашего эксперимента, сгорая от сугубо научного любопытства: как это будет происходить? Что я почувствую? Что останется от меня нынешнего, а что бесследно уйдет? Смогу ли я сразу воспользоваться полученным опытом и обуздать себя? В моем интересе не было, можно сказать, ничего личного, собственная участь не слишком меня беспокоила, вернее, вовсе не беспокоила, хотя я понимаю, что это признание звучит не очень правдоподобно. Тем не менее, тогда было именно так.
Волна перемен накрыла меня в тот момент, когда я поднялся с ковра, на котором мы устроились. Собирался снять с жаровни кувшин с камрой – хорошо, что не успел, потому что мне вряд ли удалось бы удержать его в руках. Сильное головокружение заставило меня вернуться на исходную позицию. Я даже не сел, а рухнул на пол, тяжело, как мешок с песком. Окружающий мир неуловимо изменился, цвета стали темнее, а предметы – прозрачнее. Словно бы реальность была тонкой цветной пленкой, из-под которой просвечивает какая-то иная невнятная, но бурная чужая жизнь. Воздух вдруг стал непригодным для дыхания, я разевал рот, как вытащенная из воды рыба, до предела заполнил легкие, а толку-то, все равно задыхался и никак не мог изменить это прискорбное обстоятельство.
К счастью, все это продолжалось очень недолго. Несколько секунд спустя тело мое пришло в норму, зато от самообладания не осталось ни следа, а разум истерически завизжал, требуя выпустить его из заточения, дескать – все, дальше справляйся без меня, как хочешь, а я с тобой ни дня не останусь! Можно подумать, больно он тут нужен, паникер…
От печального выбора между глубоким обмороком и продолжительной истерикой меня спас спокойный голос Лонли-Локли, который раздумчиво произнес у меня над ухом:
– Ага, вот оно что. Завершение этого колдовства проходит вовсе не так легко и приятно, как начало. Любопытно, почему? Что скажешь?
– Ты меня, что ли, спрашиваешь? – взвыл я. – После всего! Нашел специалиста! Можно подумать, это я из древних книжек сомнительные рецепты выписывал!
– Какая разница кто? – флегматично спросил сэр Шурф. – Лично мне по-прежнему непонятно, где заканчивается один человек и начинается другой.
Я невольно улыбнулся, потом посмотрел ему в глаза и рассмеялся от облегчения. Все снова было на месте – то есть я сам был на месте! – и в то же время ничего не изменилось. По большому счету, конечно. Но кто сказал, будто меня должен интересовать какой-то там дурацкий малый счет?
– Послушай, – мягко сказал мой друг. – Я, конечно, понимаю, что совет успокоиться и взять себя в руки из моих уст сейчас недорого стоит…
