По итогам этой поучительной беседы с собой, я приступил к поискам – не столько Магистра Хаббы Хэна, по-прежнему вполне неуловимого, сколько невидимой, почти неощутимой, вертлявой границы между «хочу» и «не хочу», где я уже однажды побывал. И так увлекся процессом, что – сам сейчас не могу в это поверить! – почти охладел к цели. В глубине души я подозревал, что Хабба Хэн не станет встречаться со мной еще раз, в какой бы хорошей форме я ни был. Просто потому что самые важные события жизни, казалось мне в ту пору, никогда не повторяются, их выдают по одному в руки, как новогодние подарки – а теперь прочитай стишок, скажи Деду Морозу спасибо – и привет.
Тем не менее, моя красивая и в высшей степени романтическая теорема о неповторимости важных событий оказалась полной ерундой. Несколько дюжин дней спустя я снова стал свидетелем локального пожара в трактире «Душистые хрестики». И даже за кувшин с камрой схватился, в точности как в прошлый раз. Вот только выплеснуть жидкость в огненный лик Хаббы Хэна я не успел; честно говоря, я и с места-то толком не вскочил, так – дернулся. Все же скорость реакции у меня ни к черту – по сравнению с некоторыми.
Оно, впрочем, и к лучшему. По крайней мере, костюм Хаббы Хэна уцелел. И хозяйская скатерть заодно. А мне досталась приветливая улыбка.
– Ну, что у тебя еще? – спросил обладатель улыбки.
Совсем тихо спросил. Теоретически, если учесть, что нас разделяла добрая дюжина метров и несколько пустых столов, я не мог услышать ни звука. Однако же прекрасно все разобрал. Тем не менее, предпочел встать и подойти поближе – не орать же на весь трактир.
– Для галочки, – почтительным шепотом объяснил я. – В смысле, эта встреча мне была нужна для галочки. Чтобы окончательно уверовать в предыдущую. И в себя. И вообще…
– Тогда ладно, – невозмутимо кивнул Хабба Хэн. – Уверовал?
Я восхищенно кивнул.
– Это все? Тогда я, с твоего позволения, откланяюсь.
Я снова кивнул, но тут же кое-что вспомнил, страшно смутился, но все-таки собрался с духом и спросил:
– Только сначала скажите, пожалуйста, почему вас называют Магистром? Просто из вежливости? Или был какой-то древний Орден? Я понимаю, что дурацкий вопрос, но…
– Все вопросы более-менее дурацкие, – добродушно отмахнулся Хабба Хэн. – Какая разница? Честно говоря, я сам не знаю, почему меня так называют. Никогда не интересовался. Во всяком случае, в ту пору, когда звание Магистра могло меня привлечь, никаких Орденов не было и в помине. Каждый жил сам по себе и справлялся с этой непростой задачей, как мог.
– Ясно, – с облегчением вздохнул я. – Спасибо. Вы только что заштопали изрядную прореху в моем сердце.
– Во-первых, сердце тут ни при чем, – совершенно серьезно возразил Хабба Хэн. – А во-вторых, ты сам ее заштопал. Я и пальцем не пошевелил, чтобы тебе помочь.
– Все равно спасибо.
– Пожалуйста, – флегматично ответил он. – И, если так, услуга за услугу. Идет?
Я похолодел, но не дрогнул. Молча кивнул – как мне казалось, с достоинством обреченного. Воображение рисовало мне самые немыслимые просьбы, я отдавал себе отчет, что моя жизнь может рухнуть в одночасье под тяжестью его задания, но полагал это справедливым и даже в каком-то смысле правильным – как и всякий поворот колеса судьбы. Но Хабба Хэн в очередной раз меня удивил.
– Не рассказывай о нашей встрече Джуффину, – попросил он. – Не хотелось бы его огорчать. Именно сегодня у меня нет этих грешных зерен. Не рассчитывал так скоро встретить очередного курьера.
– Ладно, – растерянно улыбнулся я. – Не расскажу. Но это не значит, что он не догадается. Как правило, шеф видит меня насквозь. И знает обо мне куда больше, чем я сам.
– Не сомневаюсь. Но ты все-таки постарайся, чтобы он не пронюхал об этой нашей встрече, – сказал Хабба Хэн. – Если сможешь, будешь большой молодец.
На том мы и расстались.
До сих пор, кстати, не знаю, удалось ли мне выполнить его просьбу. Я, разумеется, не сказал шефу ни слова, а Джуффин, в свою очередь, никогда больше не упоминал в моем присутствии имя Хаббы Хэна. Так что этот вопрос все еще остается открытым. И, ясное дело, не только он.
Жизнь тем временем шла своим чередом. Мы с Шурфом еще несколько раз совершали Обмен Ульвиара; сразу скажу, что наши опыты так и не помогли мне толком уяснить, что же такое эта грешная Тень, которая теоретически является предметом обмена. Зато разбираться в себе я стал немного лучше; по крайней мере, нащупал некоторые важные кнопки на пульте управления собой – чего же еще желать?
Завещание сэра Шурфа, которое он тщательно переписывал перед каждым очередным экспериментом, хвала Магистрам, так и не пригодилось. Во-первых, мы всякий раз заранее предупреждали шефа, чтобы не вздумал вызывать нас на службу, ему же самому потом расхлебывать, если что, а во-вторых, мы понемногу привыкали к переменам и особо не чудили.
Кажется, нам обоим эти встряски пошли на пользу. Мне – так точно.
Прочная связь, возникшая между нами при первом же обмене, со временем только крепла. Иногда мне казалось, что это придает жизни совершенно особый смысл, а порой я приходил в бешенство, поскольку с детства ненавижу обстоятельства, которые сильнее меня, как бы они ни были прекрасны и удивительны сами по себе. Впрочем, говорят, похожие проблемы испытывают все близнецы, особенно в юности.
Зато, как я понимаю, именно эта загадочная, нам самим непонятная связь позволила сэру Шурфу найти меня – не наяву, так хоть во сне – в мои худшие времена, когда я остался совершенно один, без малейшего шанса вернуться в Ехо; более того, без особой уверенности, что я там вообще когда-нибудь был. Я действительно чертовски «живучая тварь», как неоднократно называл меня этот невыносимый тип, но не уверен, что сумел бы продержаться несколько лет без его регулярных визитов… и без позаимствованной у него привычки записывать слова в тетрадку. Это оказалось настоящим спасением.
А вот обещанный сгоряча стакан крови сэр Шурф у меня так до сих пор и не потребовал. Ну да какие наши годы, успеется еще.
* * *
История вроде бы рассказана, но все молчат. Макс озирает притихшую аудиторию, ухмыляется.
– У меня все, – наконец говорит он. – Спасибо за внимание, можно просыпаться. Я больше не буду вас мучить, слова не скажу, звука не издам… Эй, друзья, вы живы?!
– Мы живы. Просто все еще сопереживаем, – объясняет ему Триша. – Неужели непонятно?
От звука ее голоса все встрепенулись, словно колокольчик прозвенел – конец урока! Франк поднимается и идет к плите, ставит на огонь самую большую джезву.
– Во всяком случае, ты честно заслужил добавки, – серьезно объясняет он Максу. – Ну и все мы тоже, за компанию.
– Твои воспоминания грешат излишним благодушием. Похоже, ты в кои-то веки решил пощадить мои чувства, в ущерб прискорбной правде, – укоризненно говорит Лонли-Локли. – Я прекрасно помню, что вел себя как пьяный безумец. Неудивительно – с непривычки-то. А в твоем пересказе вышел вполне очаровательный юноша, внезапно утративший почву под ногами…
