От столь любезного обращения призрак растерялся и умолк. Непросто ругаться с покладистым собеседником, а на дружескую болтовню отец, как я понимаю, не был настроен.
– Все-таки ты совершенно не умеешь отличить хороший трактир от скверного, – сердито сказал он мне, когда я устроился за столом в дальнем углу. – Вечно суешься Магистры знают куда, смотреть противно. Счастье еще, что я теперь лишен обоняния, могу себе представить, какой чад тут стоит… Или хороших трактиров больше не осталось?
– Боюсь, в этом смысле дела обстоят не слишком утешительно, – кивнул я. – Вчера вечером мы с тобой были в лучшем и, кстати, самом дорогом трактире столицы – где я тебя с Джуффином познакомил, помнишь? Там, как я понял, тебе тоже не слишком понравилось.
– Не слишком, – проворчал Хумха. – Тесные комнаты вместо общего зала, хмурая прислуга, и даже по внешнему виду блюд заметно, что повар находится под сильным влиянием уандукской кухни, а это не дело. Самый лучший трактир, говоришь? Скудные какие-то настали у вас времена. Вовремя я умер. Как чувствовал, что ничего хорошего этому Миру больше не светит.
Я хотел было сказать отцу, что при всех недостатках новой эпохи дела наши все же обстоят не настолько ужасно, чтобы ложиться и помирать, но вовремя прикусил язык. Если покойник считает свою смерть хорошим и своевременным событием, немилосердно доказывать ему обратное. К тому же мой приятель Габа Гро уже стоял на пороге и, прищурившись, озирался по сторонам, высматривая меня. Я привстал и призывно помахал рукой; Тони тут же ухватил его за локоть и всучил поднос с моим заказом: он обожал при случае взваливать на клиентов свои обязанности – не то чтобы так уж ленился, но полагал, что это оживляет атмосферу, и был по-своему прав.
Знахарь безропотно взял поднос и пошел к моему столу, опасливо косясь в угол, где крутился Хумха.
– Это призрак моего покойного отца, Габа, – сказал я, втайне проклиная все на свете.
Джуффин Халли считает, что любому человеку полезно иногда почувствовать себя идиотом. По его мнению, это весьма освежает. Не спорю, в малых дозах оно действительно неплохо. Но чувствовать себя идиотом по несколько раз на дню – это все же перебор.
– Вижу вас как наяву, сэр, – пробормотал мой приятель. От растерянности даже глаза рукой прикрыть забыл. Хумха не удостоил его ответом.
Габа адресовал мне вопросительный взгляд. Дескать, что за дела?
– Так надо, – твердо сказал я.
Это нехитрое заклинание не имеет никакого отношения к Очевидной магии, однако работает безупречно: избавляет от дальнейших расспросов, даже когда имеешь дело с очень настойчивым собеседником. Вот и сейчас Габа Гро понимающе кивнул, уселся за стол и перешел к делу. Достал из кармана самопишущую табличку, протянул мне.
– Тут мое заключение, – сказал он. – Составить его было совсем нетрудно.
– И какова причина смерти? Судя по тому, что я успел услышать от ее мужа, бедная леди утратила Искру. Так?
– Правильно. Видишь, ты и сам эксперт хоть куда. Вполне мог бы сэкономить казенные деньги.
Я отмахнулся – дескать, отстань ты со своей экономией – и спросил:
– А это вообще нормально? Я имею в виду, умереть от утраты Искры всего за два-три дня.
– Ненормально, конечно, сам знаешь. Но случается и так, если человек стар или ослаблен другой хворью. Тем более я не думаю, что леди Фина болела только два дня. Скорее всего, она уже давно чувствовала слабость, но не подавала вида, думала, все само пройдет, если не обращать внимания. Многие люди, утратив Искру, поначалу считают, что это просто упадок сил, даже знахаря не зовут. С другой стороны, им от нашего брата немного пользы, только и можем что напугать страшным диагнозом и немного отсрочить смерть.
Я молча кивнул. Вообще-то мне было известно несколько случаев, когда утратившие Искру окружали себя толпами знахарей, поглощали микстуры чуть ли не ведрами и жили, вернее, медленно умирали еще много лет, но, честно говоря, такой жизни не позавидуешь, лучше уж, если очень боишься смерти, позвать хорошего колдуна и стать призраком – все веселее. Хумхе вот, судя по всему, такое состояние очень даже нравится. К сожалению.
– А как старик? – спросил я. – Это ты с ним столько времени провозился?
– Ну да. Зато теперь все в полном порядке. Он, конечно, по-прежнему опечален случившимся, но уже спокоен. И готов жить дальше – столько, сколько отведено судьбой. Это, знаешь, очень неплохой результат.
– Да, – согласился я. – Результат просто отличный. А завтра утром, когда он проснется?..
– Ну как тебе сказать. Плясать от радости он, конечно, не будет, но встанет, умоется, поест, займется делами. И послезавтра тоже. И через год. В том-то и дело. Видишь ли, Кофа, я, кажется, сумел составить очень хорошее лекарство от горя. По-настоящему хорошее. Оно не отшибает память, не делает человека тупым и равнодушным, оно даже оставляет скорбящему его печаль, зато избавляет от невыносимой муки. Сам понимаешь, я для себя старался. Ты же помнишь, что со мной было, когда Танита погибла. Дюжину лет маялся, не знал, куда себя деть, ничего делать не мог, людей ненавидел – всех, без исключения, просто за то, что они живы, а моя жена мертва. А когда на собственной шкуре выяснил, что время лечит не всех, понял: надо что-то делать. И сделал. Думал сперва, мое лекарство годится только для меня самого, но однажды столкнулся с товарищем по несчастью, вот как сегодня, рискнул, проверил – помогло. И тогда я начал понемногу его применять – в особо тяжелых случаях. Многие люди все-таки более-менее легко справляются с потерей близких. Но не все. И вот им-то я могу помочь.
– Смотри-ка, – удивился я. – В городе такие дела творятся, а я не в курсе. Все почему-то молчат.
– Понятно почему, – пожал плечами Габа. – Это не то событие, о котором станешь кричать на всех углах: ура, мой любимый человек по-прежнему мертв, но я больше не страдаю! Как-то, знаешь, неприлично даже. И никого не касается, если на то пошло.
– Ну да, пожалуй. Но ты и сам мог бы рассказать мне о своей микстуре. Я более-менее в курсе городских дел, стал бы иногда присылать к тебе пациентов. А то лекарство от горя уже есть, а страдальцы о нем не знают – как-то это неправильно. Нет?
– Да, наверное, – кивнул мой старый приятель. – Прости, Кофа. Честно говоря, я просто как-то не сообразил, что тебе это может быть интересно. Ты все-таки занят важными делами…
– Совершенно верно. И твоя микстура – одно из них.
– Наверное, – флегматично повторил он. И тут же встрепенулся, вспомнив, с кем имеет дело: – Кстати, ты не думай, я не потому молчал, что боялся неприятностей. Ничего противозаконного, всего вторая ступень Черной магии, третья Белой и несколько древних секретов, ты же знаешь, я с юности рецепты лесных колдунов и травников коллекционирую – вот, учусь теперь понемногу с ними работать… Хотя это вообще-то безобразие, что в Кодексе Хрембера не сделали никаких поблажек для знахарей. Мы же людей лечим, а не ерундой занимаемся.
