– Пожалуй, в твоем случае оно и неплохо. Если уж живешь в Сердце Мира, Очевидная магия будет усваиваться сама собой, по мере надобности – вот как сейчас. Как думаешь, ты справишься? Потому что если вместо меня ты представишь себе кого-нибудь другого, выйдет довольно неловко.
– Справлюсь, – храбро сказал я.
А что еще мне оставалось.
Несколько минут спустя я вышел в коридор, страшно довльный собой. Ни разу не сбился, и сэр Шурф стоял перед моим внутренним взором, как живой. Ну и ощущение, что все получилось, которое всегда приходит после хорошо сделанной трудной работы, дорогого стоит. Когда оно есть, можно не спрашивать у окружающих: «ну как?» И так ясно.
Но я, разумеется, все равно спросил:
– Ну как?
– Тебе виднее, – пожал плечами Лонли-Локли. – Лично я ничего особенного не почувствовал. Но и не должен был.
– Теперь я понимаю, почему считается почти невозможным наложить Заклятие Тайного Запрета на большую группу людей, – сказал я. – Это же, получается, их всех надо себе представить? До единого? Интересно, как Магистр Окока Науннах запомнил в лицо всех жителей Уттари? И совершенно не понимаю, как Чьйольве Майтохчи заколдовал весь Мир, причем не только своих современников, но и все будущие поколения.
– Магистр Чьйольве Майтохчи заколдовал весь Мир? – изумленно переспросил сэр Шурф. – С чего ты это взял? И что, интересно, Чьйольве Майтохчи запретил всему Миру?
– Писать романы, – торжествующе сказал я. – Вот тебе первая часть моей великой тайны. Вернее, совсем крошечный ее фрагмент. Пошли.
– Куда?
– Ко мне. В Мохнатый Дом. Все – там.
– Погоди, – попросил сэр Шурф. – Не понимаю, что со мной происходит. Какое-то странное, незнакомое ощущение… Нет, скорее, просто давно забытое. Стоп, я понял. У меня просто кружится голова. Ничего страшного, сейчас пройдет.
– Кружится голова? От моего заклинания? – переполошился я.
– От твоей информации.
Он стоял, прислонившись к стене, и очень медленно вдыхал воздух. А несколько минут спустя принялся так же медленно выдыхать. Я уж начал было думать, что к моменту его следующего вдоха успею если не умереть, то хотя бы поседеть от старости, но тут мой друг как ни в чем не бывало сказал:
– Можем идти.
Всю дорогу сэр Шурф молчал. И только уже в квартале от Мохнатого Дома вдруг сказал:
– Я читал, что, когда Заклятие Тайного Запрета накладывают, к примеру, на жителей целого города, перед внутренним взором возникают не лица всех горожан от мала до велика, а сам город – как он выглядит, скажем, с высоты птичьего полета. Получится или нет – это скорее вопрос личного могущества, чем умения подробно и в деталях вообразить город. Хотя и оно, разумеется, тоже необходимо. Именно поэтому я совершенно не представляю, как Магистру Чьйольве Майтохчи удалось наложить заклятие на весь Мир. Даже если отставить в сторону вопрос о могуществе, для начала ему пришлось бы выяснить, как выглядит Мир целиком. Это на какое же расстояние ему пришлось бы отойти? Невообразимо. Думаешь, это правда?
– Понятия не имею. Но мне так сказал человек, читавший его мемуары.
– Мемуары Чьйольве Майтохчи?! Быть того не может. Все серьезные исследователи эпохи правления Клакков совершенно уверены, что Лихой Ветер за всю жизнь ни слова не написал о себе.
– Исследователи – тоже люди. А людям, как любит говорить наш Куруш, свойственно часто ошибаться. С другой стороны, ты сам недавно сказал, что никто не знает, почему так быстро пресеклась традиция Угуландского романа. И почему так больше и не возродилась – нигде, никогда. Заклятие Тайного Запрета хоть как-то объясняет этот факт. Но лучше, если ты услышишь все это не от меня. А от гораздо более осведомленного собеседника.
С этими словами я открыл дверь своего дома. В коридоре было темно и так тихо, словно звуки тоже отправились спать.
– Мы идем в твой подвал? – удивился Шурф. – Даже любопытно, что за тайны могут ждать меня в месте, которое я изучил лучше, чем собственную спальню.
– Например, тайна Незримой Библиотеки, – небрежно сказал я.
И скорее почувствовал, чем услышал, как замедлилось его дыхание.
– Слушай, – с видимым трудом произнес он на выдохе. – Все это как-то слишком.
– Полностью с тобой согласен, – кивнул я, отодвигая щеколду.
– Ну, и?.. – требовательно спросил Лонли-Локли, озираясь по сторонам.
Он не сказал, что сделает со мной, если выяснится, что все это был розыгрыш. Но мне вполне хватило того, что я об этом подумал. Весело же будет, если ни один призрак не выйдет нам навстречу. Мало ли, что приглашали. Кто угодно может передумать.
Однако Гюлли Ультеой все-таки возник перед нами. Сэр Шурф, похоже, вообще не обратил внимания, кто перед ним – призрак или живой человек. Коротко спросил:
– Незримая Библиотека существует?
– И я один из ее хранителей, – ответил библиотекарь, вежливо прикрывая глаза сияющей ладонью. – Вижу вас как наяву. Счастлив назвать свое имя: Гюлли Ультеой.
В первый и, думаю, последний раз в жизни я стал свидетелем невероятного события: Шурф Лонли-Локли не ответил на учтивое приветствие ни словом, ни жестом. Только снова вдохнул. А потом выдохнул. По моим ощущениям, это заняло полчаса, не меньше. Призрак терпеливо ждал. Я тоже ждал, но гораздо менее терпеливо. Вконец извелся, если называть вещи своими именами.
– Макс, – наконец сказал мой друг, – правильно ли я понимаю происходящее? Ты хотел рассказать мне о Незримой Библиотеке, но опасался, что я могу причнить ей вред? Незримой Библиотеке и ее хранителям? Я?!
– Ну да. Теперь понимаешь, почему я тебя расспрашивал? Про очередь за разрешением, и вообще… Ты что, сердишься?
– Разумеется, нет, – вздохнул он. – Как я могу на тебя сердиться? Тем более сейчас. Просто пытаюсь понять, с кем ты был знаком все эти годы, думая, будто имеешь дело со мной? Этот человек мне, похоже, очень не нравится.
– А меня, представь себе, вполне устраивал, – усмехнулся я. – Ты – это ты, точка. Причем вне зависимости от того, за кого я тебя принимаю. Согласись, вполне логично было предположить, что ты, как служитель закона и большой любитель играть по правилам, сразу вспомнишь, что призракам запрещено находиться на территории столицы Соединенного Королевства.
– Ты совсем не знаешь ни меня, ни, кстати, законов, – печально сказал Лонли-Локли. – В противном случае ты бы, во-первых, понимал, что я не способен причинить вред библиотеке. Не только Незримой, вообще никакой. Это было совершенно невозможно даже в те времена, когда меня называли Безумным Рыбником. А моя нынешняя личность имеет надо мной гораздо меньшую власть.
Похоже, Заклятие Тайного Запрета действует на всю катушку, подумал я. Вот как это, оказывается, выглядит: «я не способен причинить вред библиотеке», – и все, вопрос закрыт.
