Лучше бы вы вспоминали об этом на рассвете, перед тем, как меня разбудить, подумал я. Но вслух не сказал. И так все подозрительно хорошо складывалось.
От улицы Медных Горшков до моей резиденции рукой подать, но я предпочел позаимствовать служебный амобилер – когда я сижу за рычагом, меня уж точно никто не догонит, в этом можно не сомневаться. Леди Гледди Ачимурри то ли была потрясена моей лихой ездой, то ли просто задумалась о своих делах, во всяком случае, всю дорогу она молчала. И только когда мы остановились возле Мохнатого Дома, спросила:
– Вам понравилось, что я не хочу бросать ребят в беде? Вы поэтому меня пригласили?
– Мне много чего понравилось, – честно ответил я. – Начиная от вашей прически и заканчивая друзьями в беде, совершенно верно. Но не это главное.
– А что?
Я перешел на шепот.
– Это очень, очень страшная тайна. Никому меня не выдавайте.
– Ни за что не выдам, – пообещала она.
– Когда-то я тоже был редактором. Считалось, что неплохим. Так что я пригласил вас из профессиональной солидарности.
– Но разве в Пустых Землях есть книгопечатание? – изумилась леди Гледди.
Черт. Я и забыл, что, по легенде, родился и вырос в Пустых Землях.
– Мы издавали там газету, – не моргнув глазом соврал я. – «Голос Степей». Очень авторитетное было издание. Без нашей газеты ни один уважающий себя кочевник в седло не садился.
– Это правда?! – изумилась она.
– Сам не знаю. Согласно некоторым авторитетным источникам, все, что я говорю, автоматически становится правдой. В то же время Хедельвар Ландаландский в своем трактате «Бремя вершителей» опровергал эту теорию, ссылаясь на примеры из жизни Короля Мёнина, который врал по дюжине раз на дню и был неоднократно на этом пойман.
Нечего и говорить, что Хедельвара Ландаландского вместе с трактатом я сочинил на ходу, сам не понимая, зачем. Желание произвести впечталение на прекрасную наследницу сокровищ Тубы Банцбаха лишило меня остатков разума. Давненько со мной такого не случалось.
Когда мы с леди Гледди вошли в гостиную, мои домашние царицы как раз заканчивали второй завтрак. Или третий, кто их разберет. Мельком я отметил, что на лоохи Хейлах появилась первая тряпичная погремушка. Крупная, ярко-красная. Шустрая Хелви обзавелась сразу тремя, правда, очень мелкими, при желании их можно было принять за декоративные пуговицы. В другое время я бы непременно открыл им глаза на злодейский розыгрыш сэра Джуффина и отправил спарывать украшения, но сейчас было не до того.
– Девочки, – торжественно сказал я. – пришло время исполнить ваш супружеский долг.
– Вот прямо сейчас? – всполошилась Хелви.
– Каким именно образом? – строго спросила Хейлах.
– Прямо сейчас, – кивнул я. – Зато способ, по идее, должен вам понравиться. Перед вами леди Гледди Ачимурри, наследница сокровищ Тубы Банцбаха…
– Мы знаем, – хором сказали сестрички.
– Мы уже давно знакомы, – улыбнулась леди Гледди. – К сожалению, не так близко, как мне хотелось бы. Рада возможности это исправить.
– Совсем отлично, – обрадовался я. – Так вот, девочки. С этой минуты леди Гледди – ваша гостья. Вы, царицы Хенха, официально пригласили ее пожить в нашем доме.
– И сами не заметили, – прыснула Хелви.
– Если нужно, я могу составить письменное приглашение и подписать его задним числом, – предложила сообразительная Хейлах.
– Так и сделай. Не помешает. И пусть леди Гледди устраивается, выбирает себе комнаты, заказывает еду, посылает кого-нибудь домой за вещами, вызывает сюда своих слуг, если они ей нужны, и так далее. Развлечения – на ваше общее усмотрение. За одним исключением: выходить из дома леди Гледди пока не стоит. Особенно в сопровождении полицейских. Тем более кого-нибудь из моих коллег. Сэра Кофу вообще к ней близко не подпускайте, даже если станет петь любовные песни под ее окнами.
– В леди Гледди влюбился сэр Кофа? – Хелви прижала ладони к щекам. – И теперь собирается ее похитить?
– Что-то вроде того, – вздохнул я. – Ничего, авось передумает. А пока не забывайте, что вы – царицы, и леди Гледди – ваша официальная гостья. Причем со вчерашнего дня. И тогда все будет хорошо.
– Спасибо, – хором сказала вся троица.
– За помощь, – добавила леди Гледди Ачимури.
– За такую прекрасную гостью! – воскликнула Хелви.
За доверие, – подумала Хейлах. Но вслух говорить не стала.
Я оставил их и отправился в подвал. Потому что даже будь у сногсшибательной леди Гледди Ачимурри дюжина сестер-близнецов, и вплети они в свои разноцветные косы поющий Умпонский мох и живых арварохских хубов, им все равно не удалось бы отвлечь меня от главного дела жизни. То есть от Шурфа Лонли-Локли, сидевшего сейчас в Незримой Библиотеке, под завязку набитого новыми знаниями и, возможно, ответами на некоторые мои вопросы. И, кстати, ничего не жравшего как минимум со вчерашнего вечера. Даже если у библиотекарей-призраков припасены какие-нибудь специальные незримые бутерброды, вряд ли это подходящая пища для живых людей. Поэтому я прихватил с собой кувшин камры и единственный несладкий пирог, каким-то чудом оказавшийся на столе.
В подвале было сумрачно, тихо и пустынно. И, как назло, ни одного призрака. Даже мой добрый приятель Гюлли Ультеой не спешил мне навстречу. Еще бы, подумал я, у них теперь есть идеальный читатель, воплощенная мечта любого библиотекаря, живого или мертвого. Зачем отвлекаться на всяких проходимцев.
Однако оставлять все как есть я не собирался. Если уж явился сюда с миллионом вопросов в голове и пирогом за пазухой, назад не поверну.
– Эй, я тут! – громко крикнул я.
Ответом мне было гробовое молчание.
Хорошенькое дело, подумал я. Получается, заклинание надо вспоминать? Этого… ну как его… Куэйи Ахола. Ох, оно же длиннющее такое! И даже если действительно само себя произносит, начать-то с чего-то все равно надо…
Впрочем, вместо первых слов заклинания я вспомнил о существовании Безмолвной речи. Что в данном случае было гораздо полезней. Я послал Шурфу зов и начал с довольно бестактного вопроса:
«Ты еще хоть где-нибудь есть?»
«Безусловно, – тут же ответил он. – А почему ты сомневаешься?»
«Потому что я пришел в подвал. И никто не бежит мне навстречу, радостно размахивая руками».
– Прости, Макс, – сказал он, как ни в чем не бывало выходя из совершенно гладкой стены. – Я, как мне свойственно, несколько увлекся чтением. И, боюсь, господа библиотекари заразились моим энтузиазмом. А что, уже утро?
Этот вопрос меня натурально убил. Никогда прежде я не встречал человека с таким безукоризненным чувством времени, как у Лонли-Локли. Он в любой момент мог сказать, который час, с точностью до минуты, не потрудившись даже покоситься на хронометр. И тут вдруг – «а уже утро?». В полдень-то.
