– Да? – переспросил я измученно. – Я ожидал
бурю, но не ураган. А тут совсем крышу срывает!
– Мы этого ожидали.
– Я надеялся на менее бурную реакцию, – признался
я. – Великая инерция мышления. Точнее, нежелание думать самим, когда есть
эксперты, что подготовят для нас и решение, и комментарии, и доводы в споры…
Но, в самом деле, реакция на всякие там нарушения прав
человека в последние годы стала вялой. Если в семидесятые и восьмидесятые весь Запад
поднимал хай по любому оброненному на ногу молотку в странах социализма или
третьем мире, то в девяностые поутих, своих проблем хватает, так что я ожидал и
сейчас что-то подобное, хоть и с поправкой на массовость. Все-таки мы истребили
около шестисот тысяч человек, а это бьет все рекорды последних войн, катастроф
и катаклизмов, вместе взятых.
Тут же мы провели без малейших задержек операцию «Сулла» по
зачистке гнили, было изъято из жизни около трех тысяч нищих, бомжей,
безнадежных наркоманов, уголовников-рецидивистов, идиотов, заполняющих
специализированные больницы, а также проституирующих на Тверской
гомосексуалистов, трансвеститов, мазохистов, эксгибиционистов.
Реакция, на удивление, бурная, но очень разная. От криков о
новом фашизме, без этих обвинений никуда, до ликования, что хоть кто-то
решился. Конечно, эти русские звери, мы бы помягше, помягше, но все-таки
правильное дело начали. Тут досталось от своих общечеловеков, пошли драчки, о
нас не то чтобы забыли, но отложили до тех пор, пока со своими экстремистами
справятся. К счастью для нас, среди этих «экстремистов» как раз молодежи мало,
а все больше видные ученые, музыканты, изобретатели, конструкторы, словом –
элита. Да и молодежь, что с ними, тоже та, что грызет гранит науки, а не
трахается на улице, наширявшись наркотой, не устраивает демонстрации с
требованием panem at circenses и прочих социальных льгот, пособий и увеличения
выплат тем, кто по религиозным, этическим или нравственным установкам не желает
работать, учиться или служить в армии. Так что рядовой обыватель, привыкший
свято верить, что гомосеки – тоже люди, а в чем-то даже лучше, ведь лицо ж
западного мира, задергался, разрываясь между приверженностью к устоям
демократического государства, когда усе можно, и этим гадким экстремизмом,
который так хорошо безнаказанно называть фашизмом, нацизмом, шовинизмом,
коммунизмом, талибством – и ничего за это не будет.
Только в Юсе выстрелы на Красной площади обсуждали в сенате,
конгрессе, на всех форумах, а президент Бушмен созвал специальное собрание и
заявил, что такое недопустимо не только в демократических странах, а вообще на
планете, потому отправку экспедиционного корпуса нужно не только одобрить, но и
ускорить. С этим же настойчивым призывом он выступал на всех собраниях, и
всякий раз его популярность поднималась. Правда, освистали в университетском
городке, больше благоразумно к умничающим ученым не ходит, зато постоянно
посещал общества сексуальных меньшинств, где ему устраивали овации, как
гомосеку, некрофилу и почетному вуайеристу.
Я вздрогнул, заметив на столе две плотные тени. Вскинул
голову, в двух шагах благовоспитанно стоят Сигуранцев и Босенко, позы у обоих
средние между «смирно» и «вольно».
– Что-то стряслось? – спросил я тревожно.
Сигуранцев взглянул на Босенко, тот не шелохнул и бровью,
Сигуранцев сказал деликатно:
– Мы здесь уже давно стоим. Ксения о нас дважды
докладывала… Но вы так высоко взлетели… или погрузились в нирвану, что мы
просто не решались отрывать от гурий…
– Или гурий отрывать от вас, – добавил Сигуранцев
туманно. – Присосались, стервы!
Я отмахнулся:
– Ни вас, ни гурий не видел, извините. Голова, как
чугунный котел, что-то шумит…
– Это кипит, – объяснил Сигуранцев. –
Варится. Про хорошего политика так и говорят, мол, котел у него варит. Про
мелкого политика: котелок варит. Господин президент, у нас с Босенко наметилась
одна совместная акция…
Босенко молчал, это меня насторожило, я спросил
подозрительно:
– Какая? Да вы садитесь, чего как провинившиеся
школьники.
Они послушно сели, держатся иначе, чем раньше, всем видом
давая понять, что теперь меня уважают больше, даже чтят, раз я теперь не
демократ, ведь демократия – последнее убежище подлеца, отныне я настоящий
твердый правитель…
Босенко сказал нерешительно:
– Давайте мы вам сперва факты изложим, а вы сами
скажете, что и как. Мы ведь силовики, тупые, значится, а вы ж – демократ,
защитник прав и сироток. Словом, по нашим данным, только в Москве орудует пять
тысяч бандитских группировок общей численностью сорок восемь тысяч человек…
Он раскладывал передо мной листки, диаграммы, показывал,
объяснял, а во мне поднимались волной горечь и злость. Подумать только, сорок
восемь тысяч здоровых сильных мужчин не работают, а грабят тех, кто работает!..
Обирают предпринимателей, что и так едва-едва сводят концы с концами, отрицательно
влияют на мораль общества, которое видит, как хорошо быть бандитом,
проституткой, вором и как плохо и позорно работать на заводе, стройке,
прокладке дорог, в институте, как бесполезно что-то изобретать, создавать…
Я задержал дыхание, на миг вернулось обычное состояние, я
чуть не сказанул то, что всегда говорит демократ, но тут же в мозгу сверкнуло
ослепительное: ХВАТИТ! Хватит этого словоблудия, даже в богатом обществе оно
отдает лицемерием, но в нашем положении это не просто тупость, это сознательное
предательство интересов тех, кто избрал на этот пост, кто на меня надеется.
– Значитца, так, – сказал я. – Провести
широкие аресты. Собрать пару сот бандитов. Нет, не утруждайте себя
доказательствами вины, у них адвокаты лучше, чем у нас прокуроры. Достаточно и
того, что про них известно – бандиты. Все понятно? Расстреляйте. Да-да, вы не
ослышались. Без суда. Когда корабль тонет, не до расшаркиваний, надо срочно
сбрасывать за борт балласт. Расстреляете, об этом сообщим в прессе. И
предупреждение, что если в течение трех дней кто-то из остальных сорока восьми
тысяч не устроится на работу… не липовую, а настоящую, где будет пахать в поте
лица… устроятся именно на заводы и строительные работы, то поставим к стенке
всех до единого.
Босенко спросил испуганно:
– Не слишком ли?..
Я поинтересовался ядовито:
– А вы что, демократ? Пятая колонна юсовцев? Мы первым
же расстрелом уложим несколько зайцев наповал! Первое – вздохнут свободно
предприниматели. Второе – народ увидит, что лучше трудиться честно. А того, кто
вчера ходил в героях, – уже едят черви. Третье – милиция сможет наконец
переводить на ту сторону улицы старушек, чего раньше делать не успевала.
Четвертое – исчезнут бесполезные предприятия, что ничего не производят, а
только обслуживают… Это ж сколько на сорок восемь тысяч надо лишних
парикмахерских, баров, ресторанов, казино, бильярдных, сапожных мастерских…
Сигуранцев держался лучше, чем Босенко, изумления не выдал,
даже прервал со смехом:
