Камаль сказал за спиной взволнованно:
– Никто и не пикнул!
– Еще не поняли, – прошептал Надир.
– Ну да, – возразил Камаль, – а наши повязки?
Все боевики, что патрулируют кварталы, надевают зеленые
повязки на голову и на левое предплечье. Таким образом, мусульмане видят
стражей издали, всегда могут призвать их на помощь. Более того, их нередко
звали и сами англичане, мулла велел боевикам тут же откликаться на зов и
всячески помогать местным жителям, это и есть их лучшая защита в столкновениях
с полицией, властями.
Прохожие пугливо соступали с тротуара на проезжую часть.
Измаил ощутил щемящую радость, вот так же, как этот жилой квартал с несколькими
сотнями жителей, можно взять и всю Англию. Он расправил плечи шире, взгляд его
орлиных глаз сверлил встречных, они вздрагивали, втягивали головы в плечи,
прижимались к стенам, а то и пугливо шмыгали в попадающиеся по дороге магазины,
лавки.
Боевики двигались следом тесной группой, черпая один в
другом уверенность, силу. Квартал показался огромным, хотя не больше, чем их,
где остались только семьи мусульман. Скоро из этого тоже побегут эти слабые
бледные черви. Отсюда уже началось их медленное выселение, но с сегодняшнего
дня начнется обвальное бегство. Цены на квартиры рухнут до нуля, никто из
местных не решится поселиться здесь, а если кто и купит такую квартиру, рискует
просто исчезнуть, а квартиру все равно купит семья правоверных мусульман.
– Это наш квартал, – проговорил Надир.
– Наш, – подтвердил Измаил, но в черепе уже
разрасталась мысль, что и следующий квартал скоро станет ихним, как и весь
город. А потом, потом…
Камаль за спиной вдруг сказал тревожно:
– Что эти гяуры задумали?
Измаил еще раньше увидел впереди на углу пятерых плечистых
парней, но молчал, быстро стараясь сообразить, что делать. Все пятеро – отвратительно
белобрысые, с выцветшими бровями, у всех синие или голубые глаза, но главное –
головы всех пятерых блестят на солнце, как бильярдные шары.
– Бритоголовые, – прошептал сзади Ахмет.
– Ну и что? – возразил Камаль. – Теперь это
наш квартал…
Но голос его звучал неуверенно. Измаил ощутил, что ноги сами
по себе начинают замедлять шаг. Львиная доля власти мусульманского квартала
идет за счет того, что их страшатся, как опасных зверей. Так взрослый сильный
мужчина отступает перед разъяренной кошкой, а женщина в панике бежит, завидев
мышь. Их боятся, как иррационально боятся всего темного, черного, как ребенок
боится ночи, где каждый предмет превращается в нечто страшное, пугающее
чудовище.
– Не отставайте, – велел Измаил.
Первый из пятерки бритоголовых сунул руку в карман. Измаил
напрягся, если тот вытащит пистолет или нож, можно громко звать полицию, она
защищает всех, вне зависимости от веры или цвета волос… но бритоголовый вытащил
носовой платок, аккуратно обмотал кисть и зажал концы в кулаке. Измаил ощутил в
ногах слабость. Однажды он уже испытал, что такое кулак, стянутый таким
невинным платком. Это сокрушительный кастет, что ломает любые кости.
Они сближались, сближались, нельзя останавливаться, уже
остальные четверо вытащили платки и обмотали кулаки. Измаил взмолился небесам,
чтобы свершилось чудо, чтобы эти неверные исчезли. Хоть их и пятеро против
пятерых, но эти люди на севере выросли слишком уж крупными, тяжелыми. И хотя
лень превратила в рыхлых и малоподвижных животных, однако у многих осталась природная
сила, а другие еще и качают железо, вздувают мышцы, превращают себя в настоящих
чудовищ.
Здоровается первым тот, у кого слабее нервы, так теперь
звучит древняя поговорка, но Измаил предпочел старую трактовку о вежливости,
сказал как можно спокойнее:
– Здравствуйте, ребята… Тебя, кажется, зовут Дик?
Передний из бритоголовых ответил медленно, густым, как
застывающий мед, голосом:
– Это для друзей я Дик, а для тебя и остальных – мистер
Ричард. Для тебя вообще – мастер Ричард. Что вас занесло в наш квартал?
Сердце Измаила стучало все чаще, он проговорил как можно
спокойнее, хотя голос в ожидании скорой схватки начал вздрагивать:
– Если я не ошибся, ты живешь в двух кварталах к
северу?
– Это мой квартал, – ответил Ричард. Он смотрел на
Измаила исподлобья, краска бросилась в лицо, Измаил со страхом понял, что и в
бритоголовом тоже вскипает кровь, бьет в голову, заставляет сильнее сжиматься
кулаки. – А ты, черномазый… шел бы… обратно.
Бритоголовый справа от вожака добавил злобно:
– Пока еще можешь.
За спиной Измаила послышалось частое дыхание. Он чувствовал,
как ребята сжимают в карманах ножи. На улице пусто, но за стеклами окон видны
бледные лица. Хорошо бы, кто-нибудь вызвал полицию… Нет, не вызовут, еще нет
повода, всего лишь разговор, могут и разойтись, полиция оштрафует за ложный
вызов…
– Здесь живут наши люди, – проговорил
Измаил. – Они обратились к нам за помощью.
– Пусть обращаются в суд, – обрубил Ричард.
– Они обратились к нам!
– А наши обратились к нам, – сказал Ричард. –
У вас что там, ножи?.. Хорошо, учтем.
Дин из его пятерки поднес ко рту мобильник и, не сводя с
Измаила ненавидящих глаз, бросил несколько слов. И хотя тут же отключился,
Измаил внутренним взором увидел, как сюда спешат еще десятки парней,
вооруженных битами, велосипедными цепями, гантелями, даже такими же ножами с
выкидывающимся лезвием.
Он застыл, не зная, как поступить, за его спиной слышалось
хриплое дыхание, затем приглушенная скороговорка Надира, он тоже вызывал
подмогу.
Измаил ощутил несказанное облегчение, и хотя Надиру сделал
выговор, нельзя без командира принимать решения, но втайне благодарен мальцу:
спас, выручил, уберег от позора.
– Ну что, – проговорил он с трудом, – ты
вызвал своих, я вызвал своих. Но моих больше.
– Но страна эта моя, – возразил Ричард.
Он завел руку за спину и, холодно улыбаясь, вытащил из-за
спины блестящую бейсбольную биту. Измаил ощутил, как ноги стали ватными. Он
торопливо сунул руку в карман, пальцы нащупали рукоять складного ножа с
выбрасывающимся лезвием.
– Тебе нас не взять!
– Но вышвырнуть сможем, – отрубил Ричард.
Он замахнулся, Измаил легко уклонился. Удар, нацеленный в
голову, попал в плечо, но все равно Измаила швырнуло на стену, он ударился
головой и сполз по ней на тротуар.
Камаль завизжал, с ножом ринулся на белобрысого, ему
подставили ногу, а когда упал, с силой ударили по затылку. Зато Надир ухитрился
ранить двоих, пока кто-то не ударил его битой по руке. Послышался хруст,
обломок кости прорвал кожу и высунул окровавленные зубья. Надир завизжал,
выронил нож и ухватил пальцами другой руки раненое место.
