Он улыбнулся:
– Опасаетесь не сколько врагов, сколько друзей?
– Верно. Тех, кто подталкивает нас на участие в
антитеррористических операциях по всему миру. Пока что бьют только по США,
бьют… не скажу, что за дело, но хотя бы понятно почему. А так будут бить и по
нас.
Он сказал почти покровительственно:
– Абсолютно верно, господин президент!
Он потирал ладони, улыбался, заряженный энергией, как
лейденская банка, в его присутствии вот-вот начнут зажигаться лампочки, из
принтера поползет лист с рапортом о готовности к работе, а в моем ядерном
чемоданчике вспыхнет надпись с просьбой подтвердить приказ о запуске. Один из
моих лучших учеников, он рано ушел на вольные хлеба, докторскую защитил левой
ногой, одновременно занимаясь десятком других дел, разбрасываясь, отвлекаясь,
забредая на заведомо тупиковые дороги, трижды женат и трижды разведен, но со
всеми женами в хороших отношениях, здоров и силен, можно даже сказать, что он
из породы деятелей, которые переворачивают мир, у него только один заметный
минус – отсутствие честолюбия и чисто расейская инертность. Имей десятую долю
его способностей немец, то с его усидчивостью сумел бы дослужиться до
президента страны, испанец или итальянец стали бы президентами на своем
темпераменте, француз – на бойкости, Павлов же точно и умело дает оценку
событиям, ювелирно прогнозирует их развитие, а когда все сбывается, ему разве
что кто-то скажет с удивлением: гляди, опять угадал! И Павлов остается довольным
тем, что вот он опять прав, сумел предвидеть то, что не замечали ни президенты,
ни целые прогностические институты.
Ессно, Павлов с немалым брюшком, которое совершенно не
пытается скрыть или хотя бы втянуть, не посещает тренажеры, не прочь не просто
выпить пивка, а и перепить, его интересы лежат исключительно в мозговой сфере,
а на покрои костюма, солярии и прочую немужскую ерунду просто не обращает
внимания. Удивительно еще то, что он единственный, кто не вызывает у других
чувства ревности или соперничества, хотя является самым приближенным к
президенту человеком, то есть как бы обладающим огромной властью. Все уже
убедились, что Павлов абсолютно не пользуется возможностями, не настроил себе и
родне роскошных особняков, не наоткрывал счетов в швейцарских банках, а роль
советника президента видит лишь в подсказывании тех вариантов политики, которые
нужны самому президенту.
Изображение американского президента исчезло, побежали кадры
разрушенных домов, потоки воды, плачущих людей, голос диктора сказал профессионально
скорбно:
– Крупнейший за всю историю ураган обрушился на берег
Нигерии! Разрушено семь приморских городов, погибло не менее двенадцати тысяч
человек. Тридцать тысяч считаются пропавшими без вести. Стране нанесен огромный
материальный и моральный ущерб, оппозиция сразу же объявила, что боги мстят за
антинародный курс правительства, и призвала народ к сопротивлению. Начались
уличные бои, армия выведена из казарм, генерал Кабуки взял власть в свои руки,
но на юге страны генерал Ебару отказался признать власть Кабуки и объявил себя
верховным правителем Нигерии. Начались бои с применением танков и тяжелой
артиллерии…
Павлов заметил остро:
– Как будто лавина катится… Еще лет пять, ну десять,
при известии о таких разрушениях весь мир бы бросился помогать, а эти Кабуки и
Еб… как его, и не подумали бы драться за власть, когда в стране такое…
– Среди ночи, – продолжил голос, – на юге
Германии вспыхнул крупнейший склад химических веществ концерна «Ютланд и К°».
По сообщениям подоспевших пожарных, они видели тела убитой охраны. Серия мощных
взрывов заставила отступить, пожар охватил площадь в сотни гектаров, где
располагались мощные газгольдеры. Гигантские выбросы ядовитого газа заставили
население в панике покинуть свои жилища, ветер отнес ядовитое облако в сторону
соседнего города. К утру в городе остались единицы уцелевших…
– Нехило кто-то развлекается!
– Но соболезнование послать надо, – заметил я.
– Да, я прослежу… Тихо, это круто!
– …серьезная катастрофа, – говорил голос, на
экране проползали снятые с вертолета запруженные дороги, забитые автомобилями,
бегущими из города, – произошла на германской атомной станции. В
результате аварии, умышленной или случайной, реактор вышел из строя, в
атмосферу выброшено радиоактивное облако, но от взрыва станцию удалось спасти.
Ущерб от радиации превосходит чернобыльский.
– Так и надо, – сказал Павлов кровожадно.
– За что? – поинтересовался я.
Он пожал плечами:
– Не знаю. Наверное, потому, что не только нам хреново.
Там же радовались, что у нас с Чернобылем, хоть и делали скорбные лица,
соболезнования слали, даже грузовик со старыми вещами прислали, будто в
насмешку… А теперь языки втянут в задницу. Зато французы будут говорить, что у
немцев руки из жопы растут.
– Ну да, мы не одиноки, да?
– Да, – согласился Павлов. Добавил ехидно: –
Дмитрий Дмитриевич, вам не тяжело все время быть демократом? Здесь же от
подслушивания перекрыто?.. Никто не засечет, что мы… искренни?
Я подумал, кивнул:
– Ты прав, чувство радости есть, есть. Но все-таки
подленькое чувство, верно?.. Если по большому счету, то чему радоваться? Ведь
мы все – человеки. Один биологический вид.
– Который стал доминантным только благодаря дракам,
войнам, истреблениям слабых, – подчеркнул Павлов. – А сейчас, когда
эта тишь да гладь… вы не находите, что природа пытается спасти нас, Людей? Мы
перестали воевать, спасаем даже безнадежных больных и уродов, вот Нечто Высшее,
это я чтобы не употребить слово «Бог», и посылает на землю то ураганы, то СПИД,
то террористов… Если справимся с ними, еще что-нибудь пришлет, пострашнее, но
чистку проведет обязательно!
Я покачал головой:
– Глеб Борисович, у вас чересчур образное мышление.
Нет-нет, вам можно, мне, увы, нельзя.
Глава 4
Чазов, медлительный, осторожный, не медик давно уже, а
величавый царедворец, присел рядом в кресло, на самый краешек, а потом,
подумав, забрался поглубже. Ухоженное лицо излучало уверенность, а когда
улыбнулся мне успокаивающе, во рту коротко блеснули идеально ровные крупные
зубы с легкой желтизной: не стоит семидесятилетнему ставить себе зубы жемчужной
белизны. А вот так, под цвет старой надежной слоновой кости, – в самый
раз.
– И как себя чувствуем? – осведомился он. –
Нет-нет, пока лежите!.. Придет сестра, посмотрим результаты. Если нужно,
проведем добавочные… исследования.
Он не сказал «анализы», слишком много в этом слове от
уколов, собирания мочи и говна, серые глаза смотрят уверенно и спокойно, мол,
все в порядке, здесь Центр по особенностям здоровья Президента, здесь лучшая в
мире аппаратура и лучшие врачи, я на это уверение опустил взгляд, чтобы он не
прочел в моих глазах откровенное: если так, почему у тебя самого темные мешки
под глазами, желтые белки и склеротические бляшки под кожей размером с тарелки?
Не все медицина может, не ври…
