Я молчал, переваривая сказанное, стараясь оценить ситуацию.
Агутин и Окунев, ярые сторонники Новодворского, но говорят без подвоха, в самом
деле мы не в состоянии бороться со Штатами. Пока мы строили коммунизм для всех,
они усиленно вредили и втихую ударными темпами строили военную мощь. И сейчас
Штаты прямо и откровенно строят Американскую Империю, захватывают
стратегические источники нефти, удушают противников. А кого удушить не удается,
тех можно крылатыми ракетами.
Через три-четыре дня над Москвой и всеми крупными
скоплениями войск вспыхнет мощнейший электромагнитный купол. Моментально выйдет
из строя любая электроника, все компьютеры и серверы, мобильники, телефония,
даже наручные часы остановятся, если только не заводятся вручную. Тут же на все
скопления войск, не говоря уже о ракетных установках и ПВО, обрушатся крылатые
ракеты, а также «умные» бомбы, что сами находят цели. По Москве и подмосковным
гарнизонам будет выпущено около семидесяти тысяч крылатых ракет, на всю
остальную Россию – не более пятидесяти тысяч, так как считается, что все
делается в Москве, а остальная Россия лишь покорно хавает и сопит в тряпочку.
С тысячи транспортных самолетов посыплются сто тысяч
вооруженных по самому последнему писку военной техники суперспецназовцев, они
же коммандос, они же зеленые береты, а также – морские котики, серые тени, алые
погоны и все такое суперкрутое и обученное убивать все, что шевелится. С
воздуха будут сбрасывать даже танки.
А то, что это произойдет через три-четыре дня, видно по
тому, что по всей России разом поднялась пятая колонна, и взахлеб с утра до
поздней ночи и снова до утра пошли славословия в адрес несокрушимого
американского народа, что вот прямо сам несет нам пряники в дом, только
раскрывай рот, а то…
Вот именно, «а то». В рай, оказывается, загоняют и штыками.
– Сопротивление бесполезно, – сказал Окунев
настойчиво, очень настойчиво. – У нас не в том состоянии армия, чтобы
сражаться со всей мощью заокеанской державы. А воевать в таком положении – это
дикость, дикость!.. Мы же не чеченцы какие-нибудь?.. Мы должны сложить оружие и
принять условия победителя. Этим сохраним жизни наших солдат, за которых
отвечаем.
Каганов хмыкнул:
– И снова США победят без единого выстрела!..
– Это будет победа, – согласился Агутин, –
победа всех побед… Чтоб Россию вот так положить на обе лопатки? Или поставить
ее в позу пьющего оленя?.. Нет-нет, дорогой Николай Степанович, я поддерживаю
ваше предложение сложить оружие. Просто у меня любви к Америке не возникает, ну
не возникает от этого жеста!
Каганов спросил в лоб:
– И вы голосуете за то, чтобы впустить экспедиционный
корпус без сопротивления?
– Да, – ответил Агутин нехотя. – Плетью обуха
не перешибешь.
Наступило тяжелое молчание, все смотрят на меня, я все еще
не сказал слова, сижу в повязках, как ни старались их сделать минимальными, но
все же вид пренелепый. Даже Громов, Сигуранцев, Карашахин, Шандырин – старые
соратники, сейчас они смотрят с неуверенностью. Хоть я и объявил себя
диктатором, хоть до этого и велел раздавить кобызские села танковыми
соединениями, но разве не проделывает со своими противниками то же самая
демократичнейшая страна в мире – Америка? Так что мои действия хоть и
шокирующие, но вполне укладываются в новое отношение к миру, к народам, к
событиям… Но в то же время чувствуют, что я, демократ до мозга костей, все же в
чем-то изменился, изменился… Может быть, даже больше, чем изменилась когда-то
свободолюбивая Америка.
Я похлопал ладонью по столу, звук сухой, будто я стучу
поленом, во всем теле нет и намека на усталость. Там что-то горит, сгорает без
остатка, а я буду держаться, пока не выгорят последние капли бензина.
– Я учту ваше мнение, – ответил я ровным
голосом. – Учту.
Тишина, поскрипывание стульев, наконец Агутин робко
поинтересовался:
– Простите, Дмитрий Дмитриевич… но что решите вы?
– Я решений не меняю, – сказал я. – Не знаю,
сможем ли сражаться… но сражаться будем. Как сможем. Да, мы не чеченцы, я не
думаю, что хотя бы тысяча русских уйдет в леса и начнет партизанскую войну, мы
также не палестинцы, что ведут войну в городах… Большинство настолько пали, что
им все равно, кто войдет в Кремль, – мы запоздали с реформами. Я не знаю,
сколько у нас дней и часов до вторжения врага… да-да, врага!.. но мы должны
сделать все, чтобы Россия не досталась ему, как покорная добыча. А сейчас
давайте продумаем меры…
Глава 13
Огромный флот двигался через океан уверенно, мощно,
неотвратимо, как двигаются звезды через пространство, как сползающие в океан
ледники, которые остановить никто и не пытается.
Самолеты вьются над множеством кораблей, как москиты над стадом
оленей. В центре армады разрезают волны три суперавианосца, настоящие плавучие
острова, где на палубах сотни самолетов, и еще в трюмах по тысяче, не считая
тридцати тысяч крылатых ракет. За авианосцами крейсеры, линкоры, везде снуют
торпедные катера, отрабатывая маневры, а на глубине идут бесшумные подлодки,
вооруженные крылатыми ракетами с ядерными боеголовками.
Я связывался с Громовым, тот улетел в Мурманск. Там спустили
на воду подлодку нового поколения, абсолютную невидимку. Вместе с командующим Морфлотом
чуть ли не вручную грузили на борт ракеты с ядерными зарядами, чтобы успеть
отправить как можно ближе к берегам США. Это шанс, что США не применит атомное
оружие, если над их городами будет занесен ядерный кулак. Но удар обычным
оружием, неядерным, выглядит неизбежным…
Война против России – это первая война, которая целиком и
полностью спланирована и многократно проиграна на множестве мощных компьютерных
систем. Но еще наш классик сказал в позапрошлом веке: «Гладко было на бумаге,
да забыли про овраги, а по ним ходить…» Все сценарии базируются на чисто
юсовском менталитете: одна сторона демонстрирует другой свою мощь, моментально
разбомбив все ПВО, аэродромы и шахты с ракетами, а та страна тут же признает
поражение и становится в позу пьющего оленя. Такой вариант, как чеченский,
вообще не приходит в голову: культурные европейцы так не поступят, американцы –
тем более, так из-за чего же станут воевать русские?.. Увы, эти сволочи в
основном правы. Если чеченцы чуть ли не поголовно ведут партизанскую войну, то
среди русских не найдешь и одного на тысячу, кто продолжал бы сражаться. Разве
что один на сто тысяч?.. Правда, в России пока что сто двадцать миллионов
человек…
Сейчас в мире изменилась еще одна очень важная константа.
Раньше так называемые национально-освободительные движения всегда были
направлены против собственных правительств. По крайней мере, эти правительства
находились в этих же странах. Теперь же уникальная ситуация, когда практически
во всех странах созревают движения, направленные против освобождения от ига…
заокеанского жандарма. И хотя сами правительства этих стран зачастую тесно
сотрудничают с заокеанской империей, повязанные либо НАТО, либо тесными
торговыми союзами, займами и прочими цепями, то возникающие партии и движения
вполне справедливо называют собственное правительство коллаборационистским,
сотрудничающим с оккупантами, и отказываются ему подчиняться «по совести и
выбору», а подчиняются лишь под угрозой штыков, сами же роют и под колабов, и
под заокеанского хозяина.
