Хуже того, это видят и наши избиратели. И перестают доверять
нам тоже. Говорят безнадежно: и эти тоже…
Глава 7
Часа четыре делили бюджетную прибавку, никто не ушел ни курить,
ни обедать, перекраивали, находили новые дыры, спохватывались и отбирали
частичку у тех, кому слишком много дали, а обиженные поднимали крик, в ход шли
цифры и диаграммы.
Наконец Забайкалец сказал с облегчением:
– Ну, вроде бы все распределили… Землю распределили,
заводы пристроили, пора и о людях подумать…
Наступило минутное замешательство, Окунев произнес
задумчиво:
– А что, верно. Думаю, душ по семьсот на каждого
хватит?
– И по замку с крепостной стеной и подъемным
мостом, – добавил Убийло.
Все сидели расслабленные, уставшие, Каганов вытирал лоб
огромным шотландским платком, размером с килт, Сигуранцев расстегнул рубашку,
распустил и сдвинул на сторону галстук, а Босенко так и вовсе галстук снял и
небрежно бросил на спинку стула.
Карашахин взглянул на часы, неслышно выскользнул. Забайкалец
задумчиво спросил ему вдогонку:
– Почему на сигаретах пишут «легкие», а на водке не
пишут «печень»?
– Чтобы меньше курить, – сказал Каганов
наставительно, – нужно дольше спать. А скажите, когда вы курите после секса,
наверняка делаете этого быстрее обычного?
Громов вздохнул:
– Бросай курить! Вставай на лыжи! И вместо рака будет
грыжа. Нет уж, курить я буду, но пить не брошу! Я знаю, что курить вредно. А
жить – противно…
Сигуранцев поинтересовался с иронией:
– Что это вы такой ну просто демократ? Курить, пить,
еще скажите…
– Не скажу, – огрызнулся Громов. – Еще чего
восхотели! Вот не скажу, и все! Я вот сейчас что думаю…
Новодворский сказал очень заботливо:
– Зачем это вам? Вы же военный человек!
– Разве война в Ираке, – продолжил Громов, не
обращая внимания на ехидство премьера, – не показала, что демократия
демократией, но когда нужно в самом деле что-то решать, то правители не
считаются с так называемым простым народом? С простолюдинами, ибо их удел – чистить
конюшни, а не править королевствами. Даже в Англии, единственной стране, что
воевала в Ираке, помимо Штатов, и то абсолютное большинство населения было
против начала военных действий… и что, посчитался премьер-министр с
требованиями граждан? Как же, щас!..
Шандырин услышал, пересел ближе, галстук давно снял, рубашку
расстегнул, еще чуть – и начнет закатывать рукава на могучих ручищах.
– В задницу их требования, – заявил он
зычно. – Ишь, демократия!.. Никакие великие свершения не мыслимы при
демократии! Вы можете себе представить, чтобы египетские пирамиды были
выстроены при демократии?
Новодворский фыркнул:
– А фиг в них хорошего? Или нужного? В демократичных
Штатах небоскребы повыше пирамид, в них живут и работают. Как-никак польза…
Шандырин покачал пальцем:
– Не сравнивайте гениталий с пальцем. Будь в Штатах
фашызм или таталитаризьм, сейчас на Луне и Марсе целые города бы за экономию
света боролись! Не знаю, руду бы там копали или че, но если какой метеорит
опять на Земле динозавров побьет, то хоть на Марсе останемся. А так из-за
прокладок с крылышками все хрюкаем в теплом болоте. Чуть какая комета побольше,
всем крышка.
Громов кивнул, сказал рокочущим голосом:
– Вообще-то все страны свой суверенитет потеряют.
Демократические они или нет, но США всех подомнут. Да-да, спорить не надо,
потеряют, что вообще, как ни грустно, но так и должно быть. Сохранит свой
полный суверенитет лишь США, как это образование полагает, но, скорее всего,
таких образований будет двое: США и Китай. От нас же в данный момент зависит не
только быть или не быть России, но и шанс войти в этот Клуб Больших третьим
членом.
Новодворский сказал горячо:
– А зачем это нам?
Шандырин переспросил грозным и вместе с тем непонимающим
тоном:
– Как это зачем?
– Нет, вы объясните, зачем? – повторил
Новодворский. – Почему всему миру не стать одной богатой и просвещенной
Америкой? Почему?
Сигуранцев вернулся в кабинет, чуть посвежевший, на висках
блестит влага. Услышал Новодворского, пробормотал достаточно громко, чтобы
услышали все:
– Как просто нам внушить, что люди с двойной моралью
вдвое нравственнее нас… Человеку любой эпохи интересно: «А сколько Иуда получил
на наши деньги?»
Новодворский оглянулся, поморщился.
– А, пришла Федеральная служба безопасности… Название
громкое, а презервативы делать так и не научились. Вчера с похмелья весь день
вспоминал ваше отчество…
– Ну и как? – поинтересовался Сигуранцев
холодновато.
– Ни одно хорошее слово на ум не пришло.
Шандырин поерзал, видя, как обижают любимую службу безопасности,
громыхнул:
– А я видел специально выпущенных для демократов
надувных баб!
Новодворский вскинул брови на середину лба.
– А как вы отличаете выпущенных для вас, простого и
рабочекрестьянского, от демократьих?
– Дык просто, – удивился Шандырин. – Наши
бабы как бабы, сколько ни дуй, только сиськи больше, а вот когда вашу надуешь
чересчур… словом, негромко так это чпокнет и… поменяет пол. А продают их, как
простых, для прикрытия. Или в надежде, что перевоспитаетесь, хотя не понимаю,
что может перевоспитать вас, разве что хорошие цивилизованные лагеря в
Треблинке?
Новодворский брезгливо отстранился:
– Вы забрызгали меня своими убийственными аргументами.
Как сказал светоч российской науки Андрей Дмитриевич Сахаров…
Громов перебил, обращаясь к Сигуранцеву:
– Что наша разведка думает? США разбомбили Югославию,
Ирак, сейчас стирают с земли Сомали. Чья придет очередь: Ирана, Саудовской
Аравии, Сирии?
– Значит, – сказал Шандырин оценивающе, – у
нас еще есть время…
Я помалкивал, давал время отдохнуть, ибо кому-то требуется
сбегать в курилку, а другим достаточно вот так потрепаться свободно, давая
полушариям не генерировать мысли на строго определенную тему. На меня начали
оглядываться, наконец Громов вежливо поинтересовался, что думает президент о
быстро меняющейся ситуации в международных отношениях, много ли у нас времени…
– Не много, – предостерег я. – Как только
наши заокеанские союзники увидят, что мы усиливаемся, постараются вместо
очередной жертвы напасть на нас.
Шандырин покачал головой:
– Пока у нас есть ядерное оружие… а также средства их
доставки, не сунутся.
