Взглянув на парашютиста, нахмурился и коротко бросил:
– Ты особо пока не радуйся. Твой рассказ еще проверить нужно. Если соврал – сам знаешь, что с тобой мой товарищ сделает. А я ему со всем тщанием помогу. Верно говорю, Вань?
– Абсолут, – отчего-то по-молдавски бросил Лупан, поднимая пленного на ноги. – Вперед пошел, быстро. – И прошептал ему в ухо злым, свистящим шепотом: – Знаешь, очень хочу, чтобы ты соврал. Тогда меня даже командир не остановит. Двигай!
Допрос остальных пленных много времени не занял. То ли на них подействовал подавленный вид «господина капитана», то ли сами поняли, что церемониться с ними никто не собирается, но рассказ Шутце они полностью подтвердили. Да и вопросы Гулькин задавал ПРАВИЛЬНО, тоже, как учили, пытаясь подловить на мелких деталях и несоответствиях. Когда последнего отвели обратно в сени, Александр устало улыбнулся:
– Ну чего, братцы, похоже, все? Аллес, как эти вон говорят? Ваня, готовь связь, я сейчас текст набросаю. Вот только мне та пятерка из головы не идет. Куда они пойдут? Что делать станут?
– Да разберемся, Саш, – пожал плечами Паршин. – Главное, этих взяли и разговорили. Дальше пущай начальство думает, у него геометрия в петлицах богаче. Наше дело маленькое, приказы выполнять.
– Хорошо бы… Ладно, все, не мешай. – Гулькин вытащил блокнот и чудом не сломавшийся после всех «телодвижений» карандаш.
Составляя сообщение «Ясеню», Александр продолжал размышлять. Интересно, что там со второй группой, с этим самым «Антоном»? Взяли их наши или успели фрицы набедокурить? Все ж таки тридцать отлично подготовленных диверсов, да с пулеметами и взрывчаткой – это реальная сила. Если захватят переправы и устроят засады на тыловых дорогах, таких дел могут натворить, что мама не горюй. А с прорывом что? Ох, если немцы фронт продавят, совсем плохо может получиться. Москва-то совсем рядышком…
Но волновался младший лейтенант зря. Гитлеровский прорыв не удался, хоть ожесточенные бои шли двое суток. Диверсантам и на самом деле удалось захватить мост через канал, расположенный между Дмитровом и Яхромой
[11], дождавшись передовых частей 7-й танковой дивизии вермахта. Немецкие танки двинулись в сторону города, однако были остановлены сначала намертво вцепившимися в господствующую над переправой высоту пехотинцами 23-й стрелковой бригады, сумевшими продержаться несколько первых часов, а затем и подошедшим им на помощь со стороны железнодорожной станции Вербилки бронепоездом № 73 войск НКВД. Бой с немецкими танками длился около семи часов, но к городу ни один так и не прорвался. Командование, прекрасно осознавая, насколько опасна возникшая ситуация, бросило в бой все имевшиеся резервы, даже бойцов Дмитровского стройбата и морпехов 64-й бригады Тихоокеанского флота, недавно разгрузившихся на станции Хотьково.
Вторая группировка, с ходу захватившая часть села Перемилово, также была остановлена бойцами 29-й бригады Первой ударной армии. После почти суток боев, ранним утром, немцы были вытеснены бойцами 50-й бригады обратно за канал, а сам мост, для предотвращения новых попыток наступления, – взорван. Сброшенная из канала в реку Яхрому вода сделала местность практически непроходимой для вражеской техники. Спустя всего неделю соединения Первой ударной перешли в контрнаступление, через двое суток кровопролитных боев выбив гитлеровцев из Яхромы, ставшей первым городом Московской области, освобожденным от фашистов. А уже к 11 декабря был освобожден и весь Дмитровский район. Эвакуация церковных ценностей так и не началась, хоть к подобному развитию событий все и было самым тщательнейшим образом подготовлено заранее…
Но узнать о недолгом успехе камрадов гауптман Шутце никак не мог, поскольку обе группы соблюдали режим радиомолчания, опасаясь быть запеленгованными. Разрозненные остатки «Антона» еще несколько дней гоняли по подмосковным лесам, после чего полностью уничтожили, поскольку сдаваться гитлеровцы не собирались. Пятерых отбившихся от основной группы диверсантов «Берты» взяли на подступах к Загорску, на одной из указанных пленным точек встречи.
Но пока ни гауптман Шутце, ни младший лейтенант Гулькин об этом не знали.
В эфир ушло лишь первое сообщение «Рябины-5»:
«Рябина-5» – «Ясеню». Вне всякой очереди! Диверсионная группа противника ликвидирована в квадрате 45–12. Уничтожено 7, захвачено 4. Потерь нет. Имею сведения чрезвычайной важности. Каковы мои действия? Конец связи».
Теперь оставалось только ждать ответа «Ясеня»…
Который пришел даже быстрее, чем ожидал Александр:
«Ясень» – «Рябине-5». Вне всякой очереди! Времени нет. Докладывайте немедленно. Только факты. Допустима передача клером
[12]. Срочно. Конец связи».
Александр, насколько сумел кратко, передал добытую информацию.
Ответ оказался лаконичным – и примерно таким, как он и ожидал:
«Ясень» – «Рябине-5». Благодарю. Ваша информация крайне важна. Оставаться на месте, ожидать прибытия группы. Соблюдать осторожность, быть готовым отразить нападение противника. Особо позаботиться о безопасности пленных. Конец связи».
Вернувшись вместе с радистом в избу и оглядев подчиненных, Гулькин распорядился:
– Работаем, мужики. Жаль, что остальных без нас возьмут, но полученный приказ я вам озвучил. Сейчас пленные важнее. Координаты ближайшей точки встречи нашим переданы, так что ждет диверсов горячий прием.
По правде сказать, Сашка был слегка удивлен: отчего-то ему казалось, что им прикажут немедленно выдвинуться вместе с пленными куда-нибудь поближе к обитаемым местам, где их и встретят. Но командованию, видимо, виднее. С другой стороны, на занятиях им говорили, что в их деле лишней информации не бывает. Значит, прибывшей опергруппе НКВД найдется чем заняться: уничтоженных диверсантов следует сфотографировать и снять отпечатки пальцев для возможного будущего опознания, забрать личные жетоны и так далее. Глядишь, и пригодится когда. Фрицы ведь сюда не на прогулку пришли, а со спецзаданием…
Да и трофеев у них прилично: не бросать же? А с собой тащить тяжеловато, так что командование правильно все рассудило. Не только радиостанция, но и оружие, боеприпасы, ременно-плечевые системы с подсумками для автоматных магазинов, ранцы и все такое прочее представляют немалую ценность. Дефицит вражеского снаряжения, оружия, одежды и даже обуви – огромный, а ведь все это может понадобиться самим же осназовцам. Мало ли какие впереди операции предстоят? Вдруг придется действовать под видом немцев? Да и для отчетности нужно, как там товарищ Ленин говорил: «Социализм – это учет и контроль»? Вот именно. Война на дворе, потому можно и перефразировать чуток – «социализм в военное время – это воинский учет». В том числе и трофеев.
