Во вторую неделю марта, зайдя в знакомое здание «Альберт-холла», в конторку господина Льюиса, Маргарет застала своего импресарио в некоторой растерянности. Мистер Льюис сидел весь красный, словно только что выпил хорошую порцию джина. Его состояние не укрылось от танцовщицы, и она спросила:
– Что-нибудь случилось, Говард? Ты выглядишь так, словно дирекция отказала тебе в аренде зала.
– Нет, дело не в аренде, – ответил Льюис. – Понимаешь, у меня только что побывали двое господ из одного учреждения. Военная контрразведка, будь она неладна! Они заявили, что по всей стране проводится проверка проживающих в Англии иностранцев. А у меня, как на грех, почти все артисты из-за границы. Например, вся ваша группа. Вот они и потребовали документы на всех троих – на тебя, на Поля и на Энтони. Ну, с Энтони все в порядке – он уже давно живет в Англии. А вот ваши с Шмидтом бумаги они внимательно изучали. И, как я их понял, они зайдут еще, хотят поговорить с вами лично.
Маргарет по-настоящему испугалась. Так испугалась, что у нее даже возникло желание тут же, не говоря ни слова, повернуться и бежать. Но куда? В Вулидж, в их с Ричардом квартирку, и там забиться в шкаф и сидеть, словно мышь? Или в Брайтон, искать помощи у знакомого портье? Или в Кардифф или Портленд, чтобы сесть на корабль, идущий в Испанию? Все эти варианты годились только для одного – выбросить их в мусорную корзину. Нет, надо признать – на этот раз бежать ей не удастся. Хотя в Англии значительно меньше полицейской слежки, чем во Франции, зато здесь хорошо следят за приезжающими и отъезжающими.
Да и с какой стати ей бояться? Ведь пока ничего не случилось. Документы у нее в полном порядке. Майор Калле, готовя ее к заброске, заменил ее паспорт, полученный в Париже от мадам Рулен (по всей видимости, фальшивый), на другой, выданный уже испанской полицией. С этой стороны опасаться нечего. А откуда еще может подобраться угроза? Она изменила внешность, и хотя много раз бывала в роскошных ресторанах, которые посещают в том числе и правительственные чиновники, ее ни разу никто не узнал. Нет, беспокоиться явно не стоит. И она ответила мистеру Льюису, что готова встретиться с господами из контрразведки в любое время. Ей нечего скрывать.
Импресарио успокоился, и они стали обсуждать планы гастролей. После отъезда американцев приток зрителей снизился, и впервые с декабря, когда Маргарет Лопес вышла на сцену «Альберт-холла», в зале на ее выступлениях стали появляться свободные места. Льюису, как опытному импресарио, было понятно, что зрителю надо дать отдохнуть. Поэтому он договорился о проведении шести концертов группы Маргариты Лопес в Манчестере и Ливерпуле. Концерты должны были идти до конца марта, и мистер Льюис был уверен в успехе. Препятствий вроде никаких не предвиделось: сама миссис Лопес против поездки не возражала, аккомпаниаторы тоже были готовы. Единственное, чего по-настоящему боялся импресарио – это неожиданного вмешательства спецслужб в его работу. Что, если они затеют проверку всех бумаг миссис Лопес и Поля Шмидта? Если задержат их в Лондоне для допросов? Поэтому он пребывал в беспокойстве до самого отъезда и расслабился, только когда поезд отошел от вокзала Кингс-Кросс.
Маргарет действительно не возражала против гастролей в промышленном поясе Англии. Это было хорошо сразу в нескольких аспектах. Во-первых, за эти две недели контрразведка могла слегка забыть о ней, и эта неприятность отошла бы в прошлое. А во-вторых, небольшая разлука пошла бы на пользу их отношениям с Ричардом. Инженер Вуд в последний месяц совершенно уверился в том, что они – муж и жена, и вел себя соответственно. Нет, он не охладел к ней, он смотрел на нее все таким же любящим, преданным взглядом, дарил цветы, беспокоился о ее здоровье. Но решил, что имеет на нее права – может спрашивать, куда она намерена пойти вечером, где была и тому подобные вещи. А Маргарет терпеть не могла отчитываться перед кем-либо, она привыкла к независимости. И вообще она начинала тяготиться любым мужчиной, если их близость продолжалась дольше месяца. Ну, двух месяцев. Они с Ричардом жили вместе уже два месяца, и ее уже серьезно раздражало однообразие их будней. Ей хотелось чего-то нового.
А он, наоборот, привязывался к ней больше и больше.
Конечно, эта привязанность Ричарда имела и свои положительные стороны, глупо было это отрицать. В первую очередь его повышенная доверчивость. Инженер Вуд совершенно забыл об осторожности, какую проявлял вначале, когда остерегался работать над своими проектами дома – по воскресеньям или вечерами в будние дни. Теперь он уже не запирал свои чертежи в стол, не прятал ключ. Оставлял все на столе, где все эти наброски, расчеты и эскизы можно было рассматривать сколько угодно. Это было выгодно Маргарет, но пока ничего ценного она в этих набросках не замечала.
В общем, так или иначе она была рада, когда мистер Льюис известил ее о приближающихся гастролях. Хоть какое-то разнообразие в жизни! Ну, а что касалось ее разведывательных дел, то теперь, когда она отправила второе донесение (и наверняка не менее ценное, чем первое), она могла не спешить с чертежами. В конце концов, рано или поздно она увидит в набросках Ричарда что-то, что стоит копировать.
Двадцать третьего марта они приехали в Ливерпуль. Концерты должны были пройти в одном из самых больших залов города. Правда, когда мистер Льюис ознакомился с данными о продаже билетов, он был разочарован: разошлось лишь около семидесяти процентов. Черт возьми, зал будет на треть пустой! А что, если миссис Лопес окажется не в духе, ведь от ее настроения многое зависит? Тогда и следующие два концерта не принесут хорошей прибыли.
Однако эти опасения оказались напрасными. Маргарет вышла на сцену в боевом настроении и провела весь концерт на одном дыхании, без пауз, не давая залу передышки. Успех, как и в Лондоне, был полный, и цифры продаж сразу пошли вверх. Можно сказать, гастроли удались!
…Беда пришла с той стороны, откуда ее никто не ждал. В тот же вечер, после первого концерта, в Ливерпуль на имя Антонио Родригеса пришла телеграмма из Испании. Брат мистера Родригеса извещал, что их мать тяжело больна и находится при смерти и что вся семья ждет, что Антонио в этот тяжелый час присоединится к ним. Хотя Антонио уже пять лет как отбыл из Испании и за эти годы лишь однажды навещал родные края, этой просьбой он не мог пренебречь и уже на следующий день сел на пароход, идущий в Кадис.
Таким образом, группа лишилась одного аккомпаниатора. И хотя Маргарет, да и сам мистер Льюис не были в восторге от работы Антонио, но без него испанские танцы миссис Лопес теряли значительную часть своего обаяния. Надо было срочно подыскивать замену выбывшему гитаристу.
Разумеется, в Англии, и в частности в Ливерпуле, не было недостатка в людях, умеющих брать три-четыре аккорда на гитаре. Однако тут требовалось нечто большее: надо было уметь импровизировать, перестраиваться, потому что миссис Лопес могла несколько изменить программу концерта. Далее, надо было знать испанские народные напевы, песни и танцы. В общем, было желательно найти именно испанца.
Весь следующий день мистер Льюис провел возле телефона, обзванивая все артистические конторы Ливерпуля, Манчестера и прилегающих городов. И к концу дня его старания увенчались успехом. За час до начала концерта в раздевалку вошел невысокий человек, черноусый и черноглазый, неся в руках обшитый замшей футляр с инструментом. Его звали Пабло Хименес, и он всего два месяца назад прибыл из Мадрида. Тут же прошла репетиция, показавшая, что новый гитарист вполне может заткнуть за пояс уехавшего Антонио Родригеса. Сеньор Пабло знал, кажется, все мелодии своей родины, на лету подхватывал новые мотивы, быстро подбирал аккомпанемент, точно держал ритм. Мало того, оказалось, что он, помимо прочего, умеет танцевать и может в некоторых номерах выступить дуэтом с госпожой Лопес.
