– Будем надеяться, что он не в курсе наших дел, – выразительно произнесла Лика, посмотрев на мужа, который ответил ей понимающим взглядом.
– Главное, что угроза подействовала, и Цезарь отдал нам документы, – примирительно произнес Орлов. – Это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что мы хотя бы в первом приближении сможем узнать, что насобирал Ильич, а плохо потому, что отход ко сну откладывается на неопределенное время.
Все посмотрели на часы – шел первый час ночи. Крячко почесал затылок и задумчиво произнес:
– Что-то меня об эту пору всегда закусить тянет. Давайте отбивные на всех пожарю, что ли, – и полез хозяйничать.
Остальные же, освободив середину стола, стали выкладывать бумаги: ежедневники, отдельные листы, блокноты, даже записки на маленьких листочках и диктофонные кассеты.
– Лика, унеси кассеты, – попросил Гуров. – Мы уже знаем, что на них, вот пусть они здесь нам и не мешают.
Она их унесла куда-то, а мужчины, оценив объем работы, дружно вздохнули: ну и где здесь искать, а главное – что?
– Логично рассуждая, нужные для нас записи Ильича должны быть зашифрованы, потому что Болотин сказал ему, что в офисе много лишних ушей, а это значит, еще глаз и языков. Предлагаю открыть сайт концерна и сверять с ним попадающиеся имена и фамилии – записи-то будут не только о нашем деле, но и чисто рабочие. Так мы хоть немного времени сохраним и лишних людей отсечем. Все попадающиеся посторонние имена, клички, фамилии и прозвища выписывать на отдельный листок – потом обсудим. Точно так же с номерами машин, если попадутся – потом пробьем по базе ГИБДД. Начинаем с записей последнего года, если ничего в них не найдем, будем смотреть предыдущие. Ну, приступим, благословясь!
Крячко колдовал у плиты, от которой распространялись чарующие ароматы, а остальные зарылись в бумагах. Подсовываемые Стасом отбивные, сопровождаемые его же шипением: «А ну ешь, тебе говорят, пока не остыло! Зря, что ли, я старался!», елись методом возмутительно-варварским – насаживались на вилку и откусывались с краю, о хлебе же начисто забыли, не до него было. И тут Льву, который сосредоточился на разборе отдельных записей, попал в руки лист с двенадцатью написанными в столбик непонятно чего: прозвищами, псевдонимами, кличками… Часть из них была зачеркнута, а четыре нет: Сало, Нитка, Медь и Знамя. Причем именно так, с большой буквы. А еще Знамя и Сало были соединены дугой со стрелками на обоих концах.
Гуров поднялся и принялся расхаживать по кухне-столовой из конца в конец, благо размеры позволяли, причем в одной руке у него был листок, а во второй – вилка с остатками отбивной. Он старательно бубнил себе под нос, выстраивая логический ряд:
– Сало… Горчица… Хрен… Чеснок… Горилка… Хохлы… Украина… А что такое Украина? Это земля, находящаяся у края… Это что же? Крайнов получается? Пойдем дальше. Нитка… Иголка… Наперсток… Ножницы… Швейная машинка… Ткань… Материал… Что это все объединяет? Швея… Портниха… Портной… Та-а‑ак… У нас в классе был мальчик по фамилии Кравец, так он говорил, что она переводится, как «портной». А если… – Лев бросился к стоявшему на столе ноутбуку, открытому на сайте концерна Болотина, и, не обращая внимания на устремленные на него изумленные взгляды, набрал в поисковике «Кравчук». Оказалось, что это сын или ученик портного.
– Лева, ты чего? – осторожно спросил Орлов.
– Кажется, я понял, – ответил тот. – Ильич действительно разрабатывал тех, кого Болотин назвал «шакалами», но зашифровал их имена. Убедившись в том, что человек непричастен к неприятностям Игоря, он его вычеркивал. В этом списке двенадцать таких псевдонимов, четыре остались не вычеркнутыми. Сало – это Крайнов, Нитка – это Кравчук, и еще два, которые я пока не разгадал: Медь и Знамя. Здесь должен быть ассоциативный ряд. Например, медный провод, медный пятак… Что еще может быть медное?
Все тут же отложили свои дела и сосредоточились на новом. И со всех сторон посыпалось:
– Месторождение меди… Медный лоб… Не медный, а чугунный… Медная гора… А что? Действительно. Была же Хозяйка Медной горы… Ты еще что-нибудь такое же реальное вспомни… При чем тут это? Сказ же Бажова есть. У нее в подземелье еще этот мастер цветок делал.
– Данила-мастер, – автоматически добавил Гуров и застыл. – Это же Данилов. Петр, ты гений!
– Да просто вспомнилось, – смутился Орлов.
– Значит, остается только Знамя, который соединен с Салом, они родственники, наверное, – предположил Лев.
– А может, у Крайнова нетрадиционная сексуальная ориентация? – возразил Стас.
– Вряд ли, у него же сын был, дочь… – напомнил Гуров. – Хотя одно другого не исключает.
– Ну, на «голубизну» его проверить нетрудно будет, – заметил Степан. – Есть у кого справки навести. И по поводу родственников Крайнова тоже.
– Знамя, знаменосец, знамя полка, древко, стяг, флаг, вымпел… – перечислял Лев. – Что еще?
– Не мучайтесь, – сказала Лика, – я уже посмотрела в Интернете. На древнерусском «знамя» – это прапор, то есть это какой-то прапорщик, имеющий отношение к Крайнову. Мне еще вот что интересно. Среди тех псевдонимов, что вычеркнуты, последним был Тесло. Последним потому, что это слово зачеркнуто другой ручкой, но той же, что соединила Сало и Знамя. Сейчас я посмотрю, что такое «тесло».
– Я тебе и так могу сказать, – остановил ее Крячко, – что это… – Он внезапно замолчал, прочистил горло, а потом произнес: – Это плотницкий инструмент.
– То есть Плотников, – подытожил Орлов. – А вычеркнул Ильич его потому, что тот умер.
– Степа, делай что хочешь, но мне нужно поговорить со всеми бывшими охранниками Болотина, – потребовал Гуров. – Ильич не мог сам всех проверить, он обязательно своих людей привлекал, вот мне и нужно выяснить, что они знают. И фотографию этого красавчика нужно им показать – вдруг видели и знают, кто он.
– Уже! – устало ответил Савельев. – Завтра в десять часов утра они все соберутся в читальном зале районной библиотеки, что за углом от концерна. Фотографию размножим, не проблема. А сейчас всем спать! Не знаю, как вы, а еще минута, и я вырублюсь прямо здесь.
Плюнув на привычку чистить на ночь зубы, Гуров пошел в кабинет, но не успел снять рубашку, как в дверь кто-то постучал, а потом внутрь проскользнул Степан и тихо сказал:
– Сон отменяется, Лев Иванович, – Александров вызывает.
Мысленно помянув Олега Михайловича тихим, незлым словом, Гуров поскрипел зубами и вышел в коридор, где его уже ждали не только Лика и Степан, но и Петр со Стасом.
– Куда это на ночь глядя? – удивился Крячко.
– Начальство вызывает, – объяснила Лика. – Если до утра не вернемся, позавтракайте сами, а дверь просто захлопните.
Они вышли из квартиры, а Орлов, посмотрев им вслед, покачал головой:
– А мы еще на свою работу жалуемся! Да у нас по сравнению с ними санаторий, а не служба!
На то, как Степан гнал свой неказистый «жигуленок» по ночным улицам, Лев внимания уже не обращал – сил не было. Встретивший их Александров выглядел ничуть не лучше: осунувшееся лицо, донельзя усталый вид, глаза красные, на щеках видна уже пробившаяся свежая щетина, а в кабинете витали стойкие запахи кофе и сигарет. Жестом пригласив их присесть, он начал:
