– Эй, ты потерялась? Отель «Белла Вита» совсем недалеко отсюда.
Я замерла:
– Ты говоришь по-английски?
– Немножко-а, – ответил он с деланым итальянским акцентом.
– Ты американец?
– Вроде того.
Я внимательно его рассмотрела. Речь вполне американская, а вот выглядит он по-итальянски, как тарелка фрикаделек. Среднего роста, стройный, смуглый, с большим носом. Что он здесь делает? Хотя что я сама здесь делаю? Может, все окрестности Тосканы кишат внезапно оказавшимися там американскими подростками?
Парень сложил руки на груди и нахмурился. Повторяет за мной! Как грубо.
Я выпрямилась:
– Как это – «вроде того»?
– Моя мама из Америки, но я всю жизнь здесь прожил. А ты откуда?
– Из Сиэтла. Но я приехала сюда на лето.
– Правда? И где ты живешь?
Я показала на дом Говарда.
– На кладбище?
– Да. Говард… Мой папа – смотритель мемориала. Я только вчера приехала.
Он поднял бровь:
– Жуть.
– Да нет, не так уж и страшно. Все могилы времен Второй мировой, сейчас больше никого не хоронят. – Зачем я защищаю кладбище? Оно и правда жуткое.
Парень кивнул и снова надел наушники. Видимо, опять моя очередь говорить.
– Приятно было познакомиться, загадочный итальяно-американец. До встречи, наверное.
– Меня зовут Лоренцо.
Я покраснела. Видимо, у него очень чуткий слух.
– Приятно было познакомиться, Ло…рен… – Я попыталась повторить его имя, но споткнулась на втором слоге. Мой язык отказывался издавать это раскатистое «р». – Извини, не получается выговорить.
– Ерунда, все равно я предпочитаю «Рен». – Он широко улыбнулся. – Или «загадочный итальяно-американец», так тоже покатит.
Грр.
– Прости.
– А ты так и зовешься «Каролайна», или у тебя тоже есть прозвище?
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – испуганно спросила я. Полным именем меня называли только мама и учителя в первый учебный день. Да кто он такой?
– Я хожу в АМШФ. Твой отец приходил узнавать, можно ли тебя туда зачислить. Ну слухи и разнеслись.
– Что за АМШФ?
– Американская Международная Школа Флоренции. Я выдохнула:
– А, точно. Старшая школа. – Школа, в которую я в теории пошла бы, останься я в Италии не только на лето. Только в теории. Даже не в пределах возможного.
– Скорее детский сад, а не школа. И классы совсем маленькие. В прошлом году нас было всего восемнадцать, так что новый ученик – всегда событие. Мы о тебе с января говорим. Ты уже почти легенда. А один парень, Марко, даже утверждал, что делал с тобой работу по биологии. Он ее запорол и пытался все свалить на тебя.
– Звучит странно.
– Ты выглядишь совсем не так, как я думал.
– Почему?
– Ты невысокая, выглядишь как итальянка.
– Тогда почему ты заговорил со мной по-английски?
– Из-за одежды.
Я опустила взгляд. Шорты и желтая футболка. Не то чтобы на мне был костюм Статуи Свободы.
– Что в ней такого американского?
– Яркие цвета. Шорты. Кроссовки для бега… – Он махнул рукой. – Поймешь через месяц-другой. Большинство местных жителей шагу из дома не ступят, не надев костюм от Гуччи.
– Но ты же одет не в Гуччи, а в футбольную форму.
– Это другое, – покачал головой Рен. – Самая итальянская одежда на свете. К тому же я и есть итальянец. Так что на мне все выглядит стильно.
Он это всерьез сказал?
– А разве ты не должна была перейти к нам в феврале?
– Я решила этот год доучиться в Сиэтле.
Рен достал из кармана телефон:
– Можно тебя сфотографировать?
– Зачем?
– Доказать, что ты существуешь.
Я ответила «нет» в тот же самый момент, как щелкнул затвор.
– Прости, Каролайна, – сказал он совсем не виноватым голосом. – Надо было раньше говорить.
– Мое имя произносится не так. Оно только выглядит как «Каролайна», а звучит как «Каролина». И все зовут меня Лина.
– Каролайна Каролина. Здорово. Очень по-итальянски.
Рен снова надел наушники, подбросил мяч и вернулся к игре. Ему бы не помешали уроки этикета. Я отвернулась, но он снова меня окликнул:
– Эй, не хочешь познакомиться с моей мамой? Она буквально изголодалась по американской компании.
– Нет, спасибо. И мне надо вернуться к Говарду. Он обещал отвезти меня во Флоренцию на ужин.
– Когда?
– Не знаю.
– Большинство ресторанов открываются после семи. Это не займет много времени, обещаю.
Я оглянулась на кладбище и вздрогнула от мысли о встрече с Говардом или маминым дневником.
– Далеко идти?
– Нет, тут совсем рядом. – Он махнул рукой на деревья. – Не волнуйся. Честное слово, я не серийный убийца.
Я скорчила рожу:
– Я так и не думала. Пока ты не сказал.
– Я слишком тощий для маньяка. И вид крови на дух не переношу.
– Фу. – Я снова посмотрела на кладбище и взвесила свои возможности. Эмоциональный вызов дневника? Встреча с матерью социально неадаптированного серийного убийцы? Довольно мрачные перспективы. – Ладно, пойдем, – смягчилась я.
– Отлично. – Рен взял мяч под мышку, и мы пошли к другой стороне холма. Парень был всего на голову выше меня и ходил так же быстро, как я.
– Так когда ты прилетела?
– Вчера вечером.
– Значит, еще страдаешь от разницы во времени?
– На самом деле я неплохо выспалась. Хотя да. Такое чувство, будто я под водой. И голова раскалывается.
– Подожди до вечера. Вторая ночь – худшая из всех. В три часа утра ты распахнешь глаза и будешь думать о всяких странностях, лишь бы было чем занять мысли. Я однажды залез на дерево.
– Зачем?
– У меня сломался ноутбук, и я не знал, чем себя занять, разве что сложить пасьянс, а в этом я не мастер.
– Я хороша в пасьянсах.
– А я отлично лазаю по деревьям. Вот только я тебе не верю. В пасьянсе хороши только те, кто жульничает.
– Нет, правда. Со мной больше никто не играет со второго класса, и я научилась складывать пасьянс, чтобы самой себя развлекать. Я могу с ним управиться минут за шесть, если настрой подходящий.
