Мы выбежали на стоянку такси и запрыгнули в первую попавшуюся свободную машину. У водителя были густые усы и проблемы с одеколоном.
Рен зачитал ему адрес.
– Died minuti, – сказал водитель.
– Десять минут, – перевел мне Рен.
Дыши. Дыши. Дыши. Он все еще держал меня за руку.
Мудрый совет: если у вас есть выбор, и за вами не гонится стая голодных динозавров, и вы не приехали в незнакомый город в поисках своего загадочного отца, ни за что и никогда не садитесь в такси в Риме. Никогда.
– Рен, мне кажется, он пытается нас убить, – прошептала я.
– Почему? Потому, что мы дважды чуть не врезались в бампер другой машины? Или потому, что он на всех наезжает?
– Dove hai imparato a guidare
[87]? – крикнул наш таксист другому водителю, высунулся в окно и показал жест, который я увидела впервые, но сразу уловила смысл.
– Жизнь проносится у меня перед глазами, – вздохнула я.
– И как она?
– Увлекательная.
– Моя тоже. Хотя признаюсь, последние дней пять с тех пор, как ты подбежала ко мне на холме, она стала заметно веселее.
– Я к тебе не подбегала. Вообще-то я пыталась избежать разговора.
– Да? Почему?
– Мне казалось, что он будет странным. Так и вышло.
– Но смотри, к чему это привело? – улыбнулся Рен. – Мы проводим вместе последние минуты жизни!
Водитель подъехал к тротуару, рванул на парковочное место и резко остановился. Нас с Реном тряхнуло, и мы врезались в передние сиденья.
– Ай! – Я потерла лицо рукой. – У меня нос остался?
– Плоский, – ответил Рен. Он скорчился на полу и напоминал комок бумаги.
– Siamo arrivati
[88], — приятным голосом оповестил нас водитель, а затем взглянул на нас в зеркало заднего вида и указал на счетчик: – Diciassette euro
[89].
Я наскребла мелочь из кошелька и передала водителю, а потом выбралась на тротуар. Стоило мне закрыть за собой дверь, как такси тут же ринулось обратно на дорогу, и четырем другим машинам пришлось нажать на тормоза и сыграть целый оркестр, сигналя водителю.
– У него стоило бы отобрать права, – покачала головой я.
– Обычный водитель. Мне попадались и хуже. Смотри, вот галерея.
Я обернулась. Мы стояли напротив серого каменного здания с позолоченной надписью на двери:
ROSSI GALLERIA E SCUOLA DI FOTOGRAFIA
ГАЛЕРЕЯ И ШКОЛА ФОТОГРАФИИ РОССИ
Россы. Лина Росси. Это мое настоящее имя? Черт. С итальянской «р». Я даже произнести его не смогу.
– Пойдем. – Я поспешила к двери и нажала на звонок, опасаясь, что у меня сдадут нервы.
– Prego
[90], — раздался мужской голос. Маттео? Дверь открылась с громким щелчком.
Я посмотрела на Рена:
– Ты готов?
– А что я? Ты-то готова?
– Нет.
Не дав себе времени на размышления, я толкнула дверь и вошла в огромный холл круглой формы. Пол был выложен блестящими плитками, а под потолком висела громадная люстра с десятью лампочками, которые свешивались с нее, словно щупальца медузы.
За изогнутым серебристым столом сидел блондин в белой рубашке и галстуке. Молодой, на вид американец. Точно не Маттео.
– Виоп giorno
[91]. Англоязычные? – со скукой в голосе спросил он.
– Да. – Мой ответ эхом разнесся по холлу.
– Боюсь, вы опоздали на урок. Он идет уже полчаса. Рен сделал шаг вперед:
– Мы не за этим пришли. Я звонил вам пару часов назад, чтобы договориться о встрече с Маттео, помните? Меня зовут Лоренцо.
– Лоренцо Феррара? – Блондин внимательно оглядел нас. – Что ж, я не ожидал, что вы такой юный. К сожалению, мистер Росси сейчас наверху, ведет урок. Расписание у него всегда разное, и я не могу обещать, что он найдет время встретиться с вами после урока.
– Все же мы подождем, – быстро сказала я. Мистер Россы. Возможно, он стоит прямо надо мной.
– А вас как зовут?
– Лина… – Я замялась. Узнает ли Маттео мою фамилию? – Лина Эмерсон.
Рен нахмурился, а я пожала плечами. За этим ведь и пришли, рассказать ему, кто я есть.
– Ладно. Не буду ничего обещать, но я передам, что вы его ждете.
Раздался громкий телефонный звонок, и блондин поднял трубку:
– Виоп giorno. Rossi Galleria е Scuola di Fotografia. Добрый день. Галерея и школа фотографии Росси.
– Давай осмотримся, – предложила я. Руки тряслись от волнения. Может, прогулка по галерее поможет отвлечься от грядущего разговора с Маттео.
– Хорошо.
Мы прошли под аркой в первую комнату. Все четыре кирпичные стены были увешаны фотографиями в рамках. Я заприметила одну из них, большую, и подошла к ней. Это был снимок старого здания, покрытого граффити. Похоже, оно находилось в крупном городе вроде Нью-Йорка. На нем было написано: «Времени нет, часы есть». В правом нижнем углу фотографии стояла подпись, сделанная от руки: «М. Росси».
– Выглядит круто, – заметил Рен.
– Да, маме бы понравился его стиль. – Поправочка. Ей нравился его стиль. Мои потовые железы тут же начали активно работать.
Мы разошлись в разные стороны, разглядывая фотографии.
Большинство работ принадлежало Маттео, и все они были удачными. Очень даже удачными.
– Лина, подойди на минутку, – позвал Рен нарочито спокойным голосом, которым обычно окликают человека с огромным пауком на спине, чтобы тот не запаниковал.
– Что? – Я поспешила к нему. – Что там?
– Смотри.
Я не сразу поняла, на что смотрю, а потом у меня душа чуть не вышла из тела. На снимке была я. По крайней мере, моя спина. Я даже помню, когда это было снято. Мне было пять лет, и я положила стопку книг у окна, чтобы выглянуть из него на соседского пса размером с пони, с которым нас связывали сложные отношения – любовь и страх. На мне было надето мое любимое платье. Я посмотрела на ярлык. «Каролина», Хедли Эмерсон.
– Откуда она у него? – У меня помутнело перед глазами. – Он все знает. Я его не удивлю.
