С минуту в машине царила тишина. Соня повернулась к Говарду:
– Мы ограничены в средствах?
– Нет.
– Тогда сверни налево. Я знаю, куда зайти.
Говард отвез нас к бутику недалеко от центра. Мы припарковались, вышли из машины и пробежали три дома от парковки до магазина. Когда мы ворвались в магазин, дама за стойкой подняла на нас обеспокоенный взгляд:
– Cos’è successo
[97]?
– Stiamo cercando il vestito piu bello nel mondo
[98], — ответил Говард и указал на меня: – Ей нужно То Самое Платье.
Дама оглядела нас и хлопнула в ладоши:
– Адалин! Сара! Venite qui
[99].
Из задней комнаты выскользнули две девушки. Говард сказал им все то же самое, они достали сантиметровые ленты и начали измерять мою талию, попу, грудь и… Да, я была очень смущена.
Вскоре они натащили платьев со всего бутика и запихнули меня вместе с нарядами в примерочную. Я вылезла из одежды для бега и натянула на себя первое попавшееся платье. Оно было цвета сахарной ваты и напоминало мне о том, как меня вырвало на колесе обозрения. Второе – желтое и с перьями, в нем я подозрительно напоминала чучело Большой Птицы из «Улицы Сезам». Третье оказалось вполне приличное, но огромные лямки возвышались на целый дюйм над плечами, а вечеринка уже сегодня – у меня нет времени подшить их у портного. Я строго взглянула на себя в зеркало. Не паникуй. Но волосы уже паниковали. А может, они всегда так выглядели.
– Как успехи? – крикнула Соня.
– Пока никак.
– Примерь вот это. – Она кинула мне еще одно платье, и я тут же в него переоделась. Белое и пышное. Я похожа на маршмеллоу. В день свадьбы.
– Не-е-ет! – взвыла я. – Ни одно не подходит! Что, если я его не найду?
– Я не просто так тебя сюда привела, – ответила Соня. – Сейчас проверю, на месте ли старшая дочь хозяйки бутика. У нее талант. Подожди минутку.
Я подошла к зеркалу и снова себя оглядела. Я вызывала не желание простить, а в лучшем случае смех. Я ни за что не верну дружбу Рена в костюме лакомства, которое жарят на костре в детском лагере.
– Лина? – Соня постучала в дверь примерочной. Дверь отворилась, и она зашла ко мне в компании другой женщины.
Даме было далеко за тридцать, волосы убраны в пучок, из которого торчал карандаш. Вид у нее был серьезный. Она жестом попросила меня покружиться.
– Нет. Tutto sbagliato
[100].
– D’accordo
[101], — сказала Соня. – Она говорит, что это тебе совершенно не идет.
– Попросите ее найти подходящее?
– Не волнуйся, в этом она мастер. Доверься ей. Дама выступила вперед, взяла меня за подбородок и стала вертеть его влево-вправо, изучая черты лица, а потом отступила и махнула мне, чтобы я еще раз покружилась. Наконец она кивнула и подняла руку:
– Но il vestito perfetto
[102]. Ждите.
Она вернулась с телесно-розовым платьем с украшенным кружевом верхом и короткой струящейся юбкой. Я забрала его и вытянула перед собой:
– Это оно?
– Да. Это оно, – твердо ответила дама и вышла из примерочной, закрыв за собой дверь.
Я сняла с себя наряд маршмеллоу и скользнула в розовое платье, надев его через голову. Ткань была нежная, на ощупь, как шелк, и легко облегала грудь и бедра в нужных местах.
Можно было не смотреть в зеркало: я уже поняла, что это оно.
К тому времени, когда Томас подъехал к дому на машине своего отца – серебряном кабриолете «BMW» – я успела полностью преобразиться. Соня помогла мне уложить волосы, и они ниспадали на плечи нежными немедузовыми кудрями. Еще она одолжила мне туфли на каблуках и бриллиантовые гвоздики. Я накрасилась, надушилась и раз десять повторила заготовленную для Рена речь: Рен, нам надо поговорить. Взглянув в зеркало, я не поверила своим глазам: настолько по-итальянски я выглядела.
– Он здесь! – крикнул Говард с первого этажа.
– Иду! – Я глубоко вздохнула, успокаивая нервы, и неровным шагом спустилась вниз по ступенькам. Туфли были великолепными, но с очень уж высокими каблуками. Я чудом преодолела лестницу, не выполнив ни одного невольного сальто, и заметила на себе сентиментальный взгляд Говарда.
– Ты прекрасно выглядишь, и неважно, какая у Рена девушка – у нее нет шансов.
– Было бы здорово, но я буду счастлива, если он хотя бы со мной поговорит.
– А я все-таки думаю, что я прав.
В дверь постучали, и Говард поспешил ко входу:
– Добрый вечер. Томас?
– Да, приятно познакомиться.
Я подошла ко входу, стуча каблуками по полу.
– Ух ты! Лина, ты… – Томас разинул рот от удивления, но тут же заметил, что Говард смотрит на него, как на оленя в сезон охоты, и прокашлялся. – Извините. Чудесное платье. Ты в нем очень хорошенькая.
– Ты тоже отлично выглядишь, – ответила я. Серый облегающий костюм. Намеренно-небрежная прическа. Эдди бы уже самовозгорелась на моем месте.
– Готова? – спросил Томас.
– Да. – Я обняла Говарда. – Когда мне вернуться?
– Когда угодно. Ну, в разумных пределах. – Он подмигнул: – Все получится.
– Спасибо.
Мы с Томасом подошли к его машине, и он открыл мне дверь:
– Ты и правда потрясающе выглядишь.
– Спасибо.
– Что твой отец имел в виду под этим «все получится»?
– Э… Сама не знаю. – Я в тысячный раз проверила телефон. Весь день я ждала, что Рен мне позвонит. И весь день он не звонил.
Томас занял переднее сиденье и вставил ключ в замок зажигания:
– Хорошая машина, а?
– Очень.
– Еще у папы есть «ламборджини», и он обещал разрешить мне на ней ездить, если я год откатаю без происшествий.
– Жалко, что год еще не прошел.
– Это точно! – Он осторожно выехал на дорогу и помчался вперед. – Ты знаешь, что в Италии разрешают водить только с восемнадцати? Кажется, в школе я единственный, у кого есть права.
