– А-а-а-а-а, нет! – услышал Пьер крик Жанны.
Он сразу же побежал к ней:
– Жанни, что такое? Что ты нашла?
– Что я не нашла! Мой ноутбук! Они украли всю мою жизнь! В нем были все мои резюме, портфолио, фотографии за последние десять лет жизни – мое все! Пропали фото и записи про мою Ангелиночку. Нет! Только не это! Это невозможно! – В истерике Жанна упала на пол, на кучу разбросанных вещей.
Пьер обнял ее, пытался пожалеть, успокоить. Но как успокоить, когда случается горе? Это можно лишь пережить. Он позвонил в полицию, ему сказали: «Ждите, а до приезда ничего не трогайте, чтобы мы смогли снять отпечатки пальцев и пустить по следу собаку-ищейку».
Так и просидели Пьер и Жанна в обнимку посреди комнаты до приезда полицейских. Жанна плакала у него на плече, а он вздыхал и ругался на французском.
Начались самые неприятные часы в их жизни. Полицейские, не разуваясь и не церемонясь, стали шастать по квартире в грязных ботинках. На улице, как назло, прошел дождь. Полицейские ходили по разбросанным вещам, наступая на самые любимые когда-то платья, фотографии, игрушки дочки, что-то писали. Потом привели вонючую псину, которая зачем-то нюхала одежду, выходила на балкон и даже в туалет, а потом бросилась бежать по лестнице, якобы учуяв след преступника. Полицейские провели в квартире около шести часов. Долго заполняли заявления, ходили опрашивать соседей, приходил участковый. Сто раз расспрашивали одно и то же, просили составить список украденных вещей, снимали отпечатки пальцев с ручек и шкафов.
К трем часам ночи все наконец ушли. Пьер и Жанна были без сил. Подавлены, расстроены. Глаза щипало, щеки опухли от слез – Жанна не могла без отвращения смотреть на себя в зеркало, умываясь перед сном.
Это была первая ночь, когда они спали в одной кровати. После всего пережитого Жанна не представляла, как останется одна в комнате. Если преступники каким-то образом закрыли дверь на замок, то вполне вероятно, что они могут вернуться снова. Пьер обнял Жанну, и они проспали так до середины следующего дня.
Просыпаться было трудно – голова болела, тело ныло от неудобной позы. И желания жить не было абсолютно.
Они наспех попили чаю и принялись разбирать завалы. В понедельник Пьер взял отгулы на всю неделю, и они приводили квартиру в порядок, чтобы к возвращению Ангелины и мамы никаких признаков ограбления не осталось.
Воры украли технику – все гаджеты, которые так не нравились Жанне, ее золотые украшения, парфюм, коллекционные вина. Самой горькой потерей оказались их ноутбуки. Пьер позже обнаружил, что его ноутбук украли вместе с жесткими дисками, на которых была записана вся его жизнь, на порядок длиннее, чем у Жанны.
– Жанни, – через три дня уборок сказал Пьер. – Мы больше не будем здесь жить. Я позвонил в свою компанию и рассказал им о случившемся. Мы переезжаем. Слишком много неприятностей связано с этой квартирой. Тут я всегда буду помнить слезы на твоем лице, а я этого совсем не хочу.
Он подошел почти вплотную и впервые поцеловал ее. Она не возражала.
За эти три дня ее мир рухнул. И все, что у нее осталось, это воспоминания и Пьер, который, как каменная стена, оберегал ее. Жанна позвонила маме и попросила задержаться на несколько недель, соврав про хозяйку, потребовавшую освободить квартиру, и вынужденный переезд.
В дождливый, пасмурный четверг Пьер повез Жанну показывать новую квартиру, которую фирма предложила ему взамен этой. Находилась она на Фрунзенской набережной, в одном из сталинских домов, на десятом этаже.
Когда хозяйка отворила дверь и они вошли внутрь, их сразу же окружила атмосфера тепла и уюта. В квартире было очень светло и приятно – бежевые стены, белые двери, большие окна с шикарным видом на Москву-реку и Нескучный сад.
Места предостаточно – три комнаты, небольшая кухня и просторный холл. Даже детскую можно было бы сделать.
Пьер поблагодарил хозяйку и, взяв у нее ключи, проводил до дверей. Затем он, довольный и счастливый, обнял Жанну, и они долго стояли так посреди пустого зала, глядя на серое небо и темные тучи.
На душе было спокойно, и оба уже знали, что самый худший день стал началом новой жизни. Не было больше пропасти между ними. Стерлись различия, исчезли неловкость и дискомфорт. Необъяснимое, неподвластное разуму чувство вспыхнуло между ними…
Психоаналитик
Мой психоаналитик была очень красивой и эффект ной женщиной, с отличным чувством стиля и неподражаемой осанкой. Ей было около сорока пяти лет, и, судя по кольцу на безымянном пальце, она была замужем.
Когда я первый раз шла на консультацию, мне представлялась женщина в деловом костюме и очках, с аккуратным каре и большим органайзером в руках. Зайдя в кабинет, я даже не сразу поверила себе, думая, что ошиблась дверью. Передо мной стояла миниатюрная женщина с длинными огненно-рыжими волосами и тонной косметики на лице. Она была в черных обтягивающих брючках, белоснежной блузке с жабо и с огромной старинной брошью, в босоножках на высоченных каблуках. Вот вам и психоаналитик.
Всегда спокойная, сосредоточенная, во время беседы она смотрела мне в глаза. В такие моменты мне хотелось отвести взгляд в сторону, потому что возникало неприятное чувство, что она уже бродит по извилистым улочкам моей души. Она улыбается – а у тебя мурашки по коже от ощущения, что она уже все знает. Это ее работа – знать! Ты пришла сюда сама, добровольно.
Сижу перед ней, отвечаю на вопросы, а сама пытаюсь вспомнить – с чего же все началось? Сегодня мои мысли явно не здесь. Я далека от понимания происходящего. Как сказали в одном американском фильме: «В Нью-Йорке у каждого психоаналитика есть свой психоаналитик…» В Америке это модно – ходить к психоаналитику. В Москве эта профессия не так популярна. А зря. Если я скажу знакомым: «Девчонки, я хожу к психоаналитику!», они со злорадством подумают, что у меня «не все дома». А если между делом произнесу: «Мой психоаналитик посоветовал мне…», то все подумают, что я выпендриваюсь.
Нет. Это моя тайна, о которой знает только эта женщина, я и моя мама. Вспомнила! Ведь именно мама посоветовала мне обратиться к специалисту и «выселить моих тараканов из прекрасной головушки». Услуги психоаналитика – как поход в дорогой ресторан: время пролетает незаметно, а ценник внушительный. Только ты расслабилась и начала изливать душу, как уже пора заканчивать разговор и бежать обратно, в свою реальную жизнь. Притворяться, играть.
Уже два года, почти каждую субботу, я здесь. Мчусь через пол-Москвы ради часа общения. Никогда не курила, но мне кажется, что, как у курильщика зависимость от сигарет, у меня зависимость от психоаналитика.
Мама благородно оплачивала мои консультации весь первый год, наверное в душе надеясь, что скоро это прекратится. Но чем больше я ездила к психоаналитику, тем больше проблем хотелось обсудить и осмыслить. Я так втянулась в это дело, что стала платить за себя сама. Неизвестно, когда все это кончится.
