– Это не галлюцинация! – вцепилась я в Журавля, руки которой уже кровожадно тянулись к шее молодого человека. – Это настоящий Лорд!
– Настоящий Лорд на саундчеке, – огрызнулась Нинка. – Унизил меня, шалава длинноволосая, и поехал оборудование проверять. Чтобы оно у него сгнило.
Кирилл в панике перехватил ее руки за запястья, явно не желая быть задушенным какой-то сумасшедшей. Сделать больно Ниночке он не хотел, поэтому отбивался вяло.
– Девушка, – говорил он, – перестаньте.
– Нинка, это не глюк, а живой человек, – закричала уже и я, хватая ее за плечо.
– Ага! – возликовала подруга. – Опять подцепила какого-то убогого! Сначала транса, теперь идиота, который Кезоном прикидывается. А-а-а, – внимательно присмотрелась она в лицо темноволосого парня, приблизившись к нему так, словно хотела поцеловать. – Это же один и тот же! Тот мошенник! – крайне не вовремя вспомнила она репортаж о мошенниках-трансвеститах. – А я-то думала, кого он мне напоминает? Что, крошка, решил, будто я, и правда, приняла тебя за глюк? – усмехнулась она, не отцепляясь от Кезона и даже пытаясь пнуть его. – Решил, если копируешь крутого музыканта, сможешь дурочек подцепить и обворовать? Вызывай полицию, Радова, – велела Нинка мне железным тоном и пнув Кирилла под коленку, повалила его на пол, торжественно оказавшись сверху, заломив несчастному парню руку.
Не зря же она занималась единоборствами.
– Вот так и приходи на помощь, – проговорил тот, отчего-то смеясь. Мне же было совсем не смешно.
– Нина! – громко заорала я, разозлившись. – Отпусти его! Это и есть Кезон!
– Чего? – повернулась она на меня, явно вняв не словам, а громкости голоса. Я редко его повышала.
– Того, – отчеканила я и повторила: – Отпусти его.
Ниночка отвлекалась лишь на две секунды, ослабив внимание и хватку, и музыканту хватило этого, чтобы перехватит инициативу – несколько ловких движений, и теперь уже он оказался сверху моей подруги. Получилось весьма пикантно: Ниночка лежала на спине, а Кезон сидел на ней, упершись коленками в пол и прижимая к нему распластанные выше головы нежные девичьи руки, пальцы которых кровожадно сжимались в явном желании удушить противника.
Нинке всегда было без разницы, кто ее враг – мужчина или женщина; она воспринимала их одинаково плохо и методы для уничтожения применяла одни и те же.
– Отпусти меня, смертник, – прошипела она, брыкаясь, и видно было, что Кезону приходится нелегко.
– Кирилл, отпусти ее, – потребовала и я. – А ты успокойся, – велела я подруге, которая явно находилась в состоянии аффекта.
– Отпусти, – сквозь зубы прошипела Нинка. – И я тебя прикончу, мразь блохастая!
– Вот поэтому и не отпущу, – парировал Кирилл. – Я вас не то чтобы боюсь, девушка. Но выходить на сцену со светящимся фингалом или сломанными пальцами мне не хочется.
– А с выдернутым кадыком – хочется? – взбрыкнула в очередной раз Нинка, но Кирилл все же удержал ее.
Давай-ка, Катька, сфотай их в таком положении и тайком синеволосому пришли!
Что ты несешь! Нинку надо успокоить, а не драконить!
Кирилл оглянулся на меня с немой мольбой в глазах, и я решилась. Схватила стоящий в баре графин с прохладной водой и вылила на этих двоих, зажмурив глаза. Эффект неожиданности возымел действие.
Кирилл отскочил в сторону, отряхивая воду с волос и лица. Нинка, как заклинание, твердя нецензурные слова, каким-то неведомым образом складывая их в связные предложения, тоже отскочила. Теперь белое платье не только было испачканным, но еще и мокрым.
Наверное, Журавль вновь бы накинулась на Кезона, если бы тот не догадался достать из кармана джинсов бейдж, в котором на английском, справа от фото, было написано, кто он такой. Видимо, это был один из пропусков для музыкантов.
Бейдж подействовал на Нину. Она повертела его в руках, удостоверилась каким-то образом, что он – настоящий и, выругавшись, пошла к бару. Я думала – за алкоголем, чтобы успокоить нервы, но Нинка выпила ледяной воды – целый стакан, залпом – и вытащила из морозилки лед, который зажала в ладонях – чтобы успокоиться.
К тому же она обиделась на меня, зато вместо разъяренного дракона стала Снежной королевой.
– Я опять не вовремя? – шепнул Кирилл. Ситуация его забавляла.
– Есть такое, – кивнула я.
– Кажется, я приношу тебе неприятности, Катя. Прости, – покаялся он вновь, но, не сдержав улыбки, прыснул в кулак. Я покачала головой. Вот чудак. Но даже злиться на него не в силах – он ведь ворвался в номер из добрых побуждений, решил, что мне угрожает опасность.
Спустя несколько минут мы втроем сидели за столиком в гостиной. Я и Кезон – в креслах, а Нинка в халате, с мокрыми волосами единолично развалилась на диване.
– Говорите, – сухо разрешила она. – Даю три минуты и вызываю ментов.
– Это Кирилл. Наш сосед, – начала я спешно. – Мы с ним гуляли вчера. И я случайно выяснила, что он…
– Трансвестит? – перебила меня подруга.
– Музыкант. Один из «Красных Лордов». В женщину он переодевался только потому, что боялся – вдруг фанаты его узнают. Ты же видела, сколько их вчера было у отеля.
– Мне нравится быть мужчиной, – встрял Кирилл. – Но фаны бывают просто бешеные. А Катя мне очень помогла.
– Что он делает тут, а не в президентских апартаментах? – не обращала на него внимания Ниночка.
– Мне нравится жить одному, – пожал плечами Кезон.
– Ему нравится жить одному, – повторила я.
– На сцене ты другой, – все же удостоила его взглядом Нинка.
– Естественно. Я с тоннами грима, – с готовностью подтвердил Кирилл. – Сценические образы – это не шутка.
– Я, конечно, знаю, что фаны нападают на своих кумиров, и кое-кому даже удается их убить, но мне и в страшном сне не могло присниться, что меня попытаются задушить. Причем такая милая особа.
– Ты, обивка для мебели, – хмыкнула Нинка, – я – не твоя фанатка. Запомни своим орехом.
– Вот это девушка, – присвистнул восхищенно Кезон. – Если бы у меня не было девушки.
– У тебя есть девушка? – заинтересовалась Нинка. Про личную жизнь «Лордов» известно было крайне мало.
– Ее зовут Геката, – ляпнула я.
– Чего-о-о? – протянула Журавль, которая явно что-то заподозрила. – Гектор, что ли, твоя девушка?
Кирилл с невинным видом пожал плечами, мол, я тут ни при чем. Нинка скривилась.
А я, глядя на них, вдруг засмеялась. Засмеялась громко, весело, давая волю эмоциям и чувствам, неистерично, но от всей души.
Не знаю, что произошло, но эти двое засмеялись тоже. Видимо, оба поняли глупость ситуации. Кезон даже в ладони захлопал, а Нинка хохотала, как Дед Мороз, только что себя по бокам от переизбытка чувств не била.
