Время неслось как по накатанной. Он только приехал, а уже скоро выходить на сцену.
– Как там прошло твое свидание с девочкой-блонди? – поинтересовался незадолго до начала концерта Кезон, лениво потянувшись. В зеркале напротив он сам себе сейчас напоминал чудовище с белым лицом и черными провалами глаз. И ему нравился свой образ. – Я случайно встретил ее. Малышка была в ярости.
Гектор поднял голову. Он выглядел задумавшимся, а в глазах его было непонимание.
– Пташка, с которой ты обедал сегодня, – подсказал ему Кезон.
– Гребаный ангелок? – хмыкнул Гектор, вспомнив Нину. – Хорошенькая, раза на два или на три. Жаль, хотела меня, а не музыку.
– Между прочим, чувак, она, и правда, любит нашу музыку, – отозвался задумчиво Кезон, касаясь пальцами корпуса гитары «тейлор», там, где находилось аэрографическое изображение паука с ангельскими крыльями.
– Я должен покаяться, что обидел ее? – мягким голосом осведомился Гектор. – Побудешь моим святым отцом?
– Зачем? – пожал плечами Кезон. – Но ты можешь, черт подери, быть вежливее с поклонниками? Раздай автографы, сделай пару фото. Порадуй людей.
– Не хочу, – ровным тоном ответил солист «Красных Лордов».
Спорить с ним не имело смысла. Упрямство было его коньком.
Музыкантам объявили, что до выхода на сцену – десять минут.
– Все вон, – сказал Гектор совершенно обыденным тоном, и народ переместился во вторую комнату грим-уборной – все так же обыденно подчинились, зная, что у фронтмена перед каждым концертом есть свой небольшой своеобразный ритуал: уединение.
Марс, правда, называл это заскоком.
В начале музыкальной карьеры, когда гримерка была одна на тучу групп – душная, прокуренная, грязная, заставленная бутылками с второсортным алкоголем, Гектор мог уйти в туалет или посидеть в тачке или даже на улице. Сейчас же положение музыканта было иным, и он мог ставить любые условия.
Гектор откинулся на спинку кресла. И на несколько минут закрыл глаза, сидя в полной неподвижности – казалось даже, что он почти не дышит.
После он вдруг вытащил из кармана кожаных штанов со шнуровкой дешевый медальон, раскрыл его и обменялся взглядами с выцветшим изображением девушки, спрятанным в нем.
Он что-то сказал ей беззвучно на родном языке. А затем резко встал, спрятал медальон и отправился к остальным.
Сцена звала.
Ее пульс был слишком громким.
* * *
Стадион погрузился в темноту, но кое-где вспыхивали огни: экраны телефонов, зажигалки, фонари. Люди не растерялись и начали хлопать и скандировать название группы. Изредка кто-то орал имя одного из музыкантов или просто какие-то слова, и толпа подхватывала его вопль.
Однако «Лорды» все не появлялись и не появлялись, освещение не включалось, и зрители заволновались. И даже мне стало интересно, что происходит. В какой-то момент мелькнула даже мысль, что это накладка и что-то случилось с освещением, но тут темноту начали рассекать рубиновые лучи. Полотно, закрывающее сцену, осветилось изнутри, на его фоне стала видна огромная тень, отбрасываемая человеком, стоящим по ту сторону сцены.
Зрители в который раз закричали, но вынуждены были единым порывом замолчать, прислушиваясь к раздавшемуся негромкому пению. Мужской голос был красив: бархатистый, чистый, окутанный романтическим флером – такими голосами поют песни возлюбленным, гладя по волосам. Мотив был незамысловатым, но приятным и мелодичным.
Громкость пения постепенно нарастала. Высокий потолок стадиона стал ночным небом. Наверху зажглись звезды.
Глаза у слушателей «Красных Лордов», как я подозреваю, становились все больше. Они хотели слышать не ту музыку.
Спев немного о вечной любви, одиночестве и надежде – я не особо разобрала слова на английском, голос затих, и теперь слышно было биение чьего-то огромного сердца, к которому присоединились нежные звуки клавесина и звонких, как весенняя капель, колокольчиков. Получилась этакая успокаивающая, простая, но запоминающаяся мелодия. Под такую впору вертеться изящной балерине в музыкальной шкатулке.
Неужели так должен начинаться рок-концерт? У «На краю» все совсем иначе: куда громче и ярче, динамичнее и эффектнее.
Мужчина в полной темноте продолжал петь.
И в какой-то момент, когда я совсем уже не ожидала ничего необычного, голос его вдруг дрогнул, и отовсюду послышалось совершенно омерзительное хихиканье, такое, что у меня по рукам мурашки побежали. Зажглись крохотные алые огни, создающие эффект того, что стадион окружили тысячи летающих красноглазых тварей. Зашуршали крылья. Оскалились звезды. Со стороны сцены пополз тяжелый багряный туман.
– Не отдавай меня! – закричал на английском мужчина так пронзительно, что я вздрогнула. И в ответ раздался лишь громогласный неприятный хохот и снова крики. И после вновь наступила пугающая тишина. Зал опять потонул в густой темноте, замер, застыл, как изваяние, и вдруг резко все изменилось. В одну секунду.
Занавес упал.
Сцена осветилась огнями.
Взорвались, ослепляя, тонны света.
Столпы дыма и пламени устремились вверх. И миллионы искр полетели во все стороны.
Тягучий гул разнесся по стадиону, взрывом ударили барабаны, мощно заревели басы, и тело насквозь прошила вибрация. Яростная музыка «Красных Лордов» бесцеремонно вторглась в души своих поклонников. И те заорали так неистово, приветствуя, наконец, своих кумиров, что я едва не оглохла. Эта была настоящая атака на глаза и уши, кошмарный контраст с той самой звездной темнотой и чувственным пением, который ударял по натянутым нервам.
Пятеро музыкантов, одетых в темные длинные плащи с капюшонами на головах, продолжали свой демонический концерт, не обращая внимания ни на оглушительный рев поклонников, ни на спецэффекты, хотя мне казалось – еще чуть-чуть, и искры подожгут экстравагантные одеяния «Лордов». Пожар буйствовал и на огромных экранах, и на его фоне чернел логотип группы – летучая мышь с ухмыляющимся рогатым черепом вместо головы.
Не хватало только Гектора – солиста. Но едва я подумала об этом, как сцену озарил новый сноп сияющего света, взорвавшийся с оглушительным шумом, и откуда-то снизу начала медленно подниматься платформа с огромным кованым троном, увенчанным головой дракона, из оскаленной пасти которого вырывалось пламя. На троне, закинув ногу на ногу, сидел человек в алой сияющей короне, надетой прямо поверх капюшона, закрывающего лицо. Около его ног в манящих позах расположились две девушки в откровенных нарядах из латекса. Рядом лежал Гектор – белая одежда его была пропитана кровью, кровь же была под ногами человека в капюшоне. Фронтмен не шевелился, а его застекленевшие глаза смотрели в бездонный потолок. Все это операторы транслировали на все тех же огромных мониторах, поэтому видно было более чем хорошо. Я поежилась. Зрители, правда, отчего-то очень обрадовались.
