Видно было, что дизайнер поработал над помещением, и я какое-то время просто ее рассматривала, особенно засмотревшись на ванную, чьи пол и стены были отделаны натуральным камнем: там, кроме навороченной душевой кабины, были презабавные раковины, а в углу стояло нечто, похожее на лестницу, на «ступенях» там аккуратными стопочками лежали полотенца.
Два дня с Антоном в этом номере – достойная награда за каждую мою томительную минуту ожидания.
В голову вдруг неожиданно закралась мысль, что это будет этакая репетиция нашей жизни вдвоем.
Радуйся, что тут нет плиты, а то бы наваривала кое-кому борщи. Жизнь вдвоем ей подавай… Втроем не хочешь?
Я держала Антона за руку, лежащую на моем колене, и не сводила глаз с любимого лица: уставшего, но такого же красивого. Или же гладила по волосам – их цвет стал еще более естественный, сохраняя при этом благородный пепельный оттенок. Или целовала украдкой, не понимая, что улыбаюсь.
Нинка на все это смотрела со смесью презрительного высокомерия и жалости.
– Посмотришь на тебя, Катька, – сказала она мне, – и хочется создать первую в мире клинику по избавлению от любовной зависимости. А то прям жалко вас, бедолаг, – авторитетно заявила подруга, недобро поглядывая на молчащего Тропинина. У них воцарился напряженный, но все же нейтралитет, что устраивало нас троих. Иногда они, правда, срывались.
– Зато я счастливая, – тепло улыбнулась я подруге и положила голову на плечо Антона, рядом с которым сидела.
– Счастливая и сумасшедшая, – фыркнула подруга. – Ну, обалдеть теперь.
– Скучаешь по Келле? – не вовремя вставил Кей. – Как-никак привороженный. Вдруг страдает парень? – вкрадчивым тоном спросил он.
Журавль одарила его взглядом, которым, в лучшем случае, удостаивались крысы:
– Десять баллов, Белоснежка. Твои сказочные шутки на грани фантастики. В какую сторону и чем мне смеяться?! – театрально всплеснула она руками.
– В любую, кроме моей, – отвечал парень спокойно. – Я восприимчив к бактериям. А чем… – Тут он замолчал и весьма язвительно отвечал: – Обычно смеются ртом. Но если ты умеешь делать это другим местом, сходи на шоу талантов. Вдруг оценят? – и он погладил меня по лицу, положив на щеку ладонь.
– Твой труп судмедэксперты оценят, – мрачно выдала подруга. – Я тебе кадык вырву, если не заткнешься, мышка.
– Хватит, – возмутилась я. – Вы же не дети! Антон, – укоризненно посмотрела я на Тропинина, – пожалуйста, не провоцируй Нину. И ты, Нин, – перевела я взгляд на Журавля, – не реагируй так.
– Он меня оскорбляет! – возмутилась блондинка.
– Я тебя не оскорблял, – возразил Антон. – Ты сама себя оскорбила. План с приворотом – блеск, – он даже лениво похлопал в ладони.
– Зато я не играла с чувствами, – вздернула подбородок Нинка. – Весело было, актер? Или ты раздвоением личности страдаешь, болезный?
– Не страдаю.
– Точно, Тропка, ты как «Киндер сюрприз», два в одном, – расхохоталась она, придя в непонятный восторг от своего сравнения. – Сверху шоколад, а внутри гремящая дебильная игрушка. Или там три в одном? – попыталась вспомнить она рекламный лозунг. – Точно! Сюрприз забыла!
Антон, кажется, рассердился – он очень не любил упоминаний о том, что поначалу лишь играл, и даже выражение его лица вдруг стало холодно-отстраненным.
– Замолчите! – вскочив, проорала я, и эти двое, слава богу, заткнулись и в пререкания не вступали.
Быть может, подруга действительно была права.
Когда я подходила к прихожей, улыбаясь своим счастливым мыслям, то совершенно случайно услышала разговор Нины и Антона, которые думали, видимо, что я все еще в ванной комнате.
– Ты, слушай меня внимательно, – сказала Нинка Антону приглушенным голосом, не злым, а уверенным в своей правоте, – ты же знаешь, что с тобой будет, если сделаешь что-нибудь не так?
– Знаю, – спокойно ответил тот. – Можешь не волноваться.
– Я не могу не волноваться, Тропинин, – огрызнулась подруга. – Она же еще дурочка, а ты умеешь выворачивать душу наизнанку. И вместо того, чтобы плюнуть, вываливаешь туда помои. Имей в виду, блондин, обидишь Катю – будешь иметь дело со мной. Сейчас я к тебе добра, потому что она рядом с тобой счастлива, – с сожалением констатировала Журавль.
– А теперь послушай меня ты, Демоница, – ответил Антон. – Не придумывай ерунду. Для тебя это пустой звук, но твою подругу я люблю. И сделаю счастливой.
– Почему ты решил, что для меня это пустой звук? – фыркнула Журавль рассерженно. – Я поверю на слово, что ты сделаешь Катю счастливой. Но не говори того, чего не знаешь. Я не тот человек, который будет счастлив в любви, – добавила она. – Поэтому для меня любовь – сумасшествие.
– Буду откровенен, раз на то пошло, – неожиданно произнес с затаенной горечью Антон. – Ты никогда не думала, что сама виновата, раз несчастливая в любви? У тебя был неплохой шанс с Келлой. Но ты предала его.
– Замолчи, – приказала ему Нинка, голос которой стал звонким от ярости. Но тот не внял ее указанию.
– Предала не тем, что притворялась влюбленной из-за наследства, – был в курсе всей истории Антон. – Ты предала его своей гордостью. А он о тебе помнит. Ненавидит, но помнит. Я вижу.
– Я. Сказала. Замолчи. Закрой свой грязный рот! – крикнула подруга. – Беспокойся не обо мне, мальчик, а о том, чтобы твою девочку не перехватил другой.
На этом их странному разговору, который перерастал в ссору, я решила помешать и с улыбкой вошла в ярко освещенную прихожую. Между Антоном и Нинкой летали молнии.
– Я оставила вас всего на пару минут вместе, но мне кажется, вы готовы подраться, – укоризненно сказала я. – Что случилось?
– Ничего, – хором ответили они и злобно друг на друга посмотрели, заставив меня улыбнуться.
– Вы прямо как брат и сестра, – объявила я весело. – Оба высокие, светлоглазые, светловолосые и злые.
Антон усмехнулся, Ниночка закатила глаза.
– И я вас прошу, – твердо сказала я. – Если вы уважаете меня, не ругайтесь.
– Наш малыш просто злится, что в свое время не смог поиграть со мной, – пропела Журавль.
– Да я счастлив, что с тобой не связался, – устало отвечал Тропинин.
– Вы глухие или тупые? – перевела я с одного на вторую сердитый взгляд. – Я же просила вас прекратить.
– А мы и не начинали, – заявила Ниночка и неожиданно потрепала Кейтона по волосам. – Теперь он мне как младший братик, да, Антошка?
– Я старше, – мрачно заявил он.
– Раз старше, неси мой чемодан, – не растерялась подруга. – Сестренка слаба и руки ее немощны, – воздела она к потолку запястья.
Антон действительно понес ее чемодан – я настояла на том, чтобы проводить подругу к машине Матвея, который уже ждал Нину.
