– Что – моя мама?
– Она не будет против наших отношений? – все же задала я волнующий вопрос и хмыкнула. – Я-то не наследница прибыльного бизнеса.
– Мне все равно, против она будет или за, – отрезал бескомпромиссно блондин. – Не думай о глупостях. Думай обо мне, – добавил он. – Я думаю о тебе и хочу, чтобы это было взаимно. Я, знаешь ли, эгоист.
Мы зашагали дальше.
– Смотри, как похож на солиста НК! – вдруг раздалось неподалеку. Я резко повернулась, а вот Антон, хвала ему и его выдержке, даже бровью не повел. На нас смотрели три юных создания, которые, видимо, попали на борт элитного ресторана-теплохода вместе с родителями, а после сбежали из-под их опеки на верхнюю палубу. Созданиям было не слишком много лет, и все они выглядели довольно пристойно для поклонников творчества рок-группы «На краю», популярность которой, кажется, росла в геометрической прогрессии. Впрочем, у одного создания был проколот нос, а второе имело выбритый висок. Вполне возможно, что эти детки, как и Нинка, вечерами облачаются в совершенно другую одежду и бегают по концертам и клубам, в которых тусуются любители тяжелой музыки.
– Да ну, это не он. Это мажор какой-то.
Губы Антона тронула легкая улыбочка.
– Но похож же!
– В их официальной группе писали, что парни уже в Москве, – возразили в ответ. – Готовятся к выступлению.
Кто-то, может, и готовится, а кто-то сидит в родном городе, не желая расставаться со мной.
– Я попаду на это шоу, – гордо возвестило одно из созданий. – Билеты уже при мне. В фан-зону.
И ребята удалились прочь.
Я с задорной улыбкой взглянула на Антона, которому разговор не слишком понравился.
– Значит, к выступлению готовишься? – поинтересовалась я ангельским голосом.
– Чертовы фанаты, – проворчал он. Мне стало смешно.
Антон крепко и уже, наверное, почти привычно держал меня за руку, изредка касаясь губами моей щеки, а я смотрела на него сияющими, как подозреваю, глазами, желая, чтобы это продолжалось вечно. Казалось, мы стояли на месте, застыли друг напротив друга, и нам навстречу плыл город, обряженный в шаль из тысяч огней.
Антон вдруг взял меня за руки, слегка сжимая чуть выше запястий, притянул к себе и без предупреждения поцеловал в губы. Я замерла – не от неожиданности, а от того, как стало вдруг тепло в груди. А когда ответила на поцелуй, нежно и медленно, он вдруг отстранился на мгновение, словно пытаясь успокоиться, почти отчаянно взглянул мне в глаза, перевел жадный взгляд на мои губы и не выдержал – запустил одну руку в волосы и вновь начал целовать. Сначала мягко, а затем все более и более уверенно, с напором и…
И поцелуй закончился, не успев толком начаться – нам помешал банальный телефонный звонок. Он был таким настойчивым и долгим, что мы не смогли сопротивляться ему.
– Прости, – выдохнул Антон, нехотя выпуская меня из объятий. Он достал из кармана джинсов телефон и, сердито сдвинув брови, поднес его к уху.
– Андрей, – шепнул музыкант мне перед тем, как ответить. Я только кивнула. Менеджер группы «На краю» был не тем человеком, звонком которого можно было пренебречь.
– У тебя есть ровно минута, – весьма недовольно, со своими царскими нотками произнес парень. Судя по всему, менеджер стал вещать о каких-то весьма важных вещах, потому как Антон слушал его внимательно, однако связь на реке оказалась не слишком хорошей, да и из-за шума воды и поднявшегося ветра слышно было не очень хорошо, поэтому Тропинин, шепнув, что сейчас вернется, спустился на нижнюю палубу.
Я осталась одна, наедине со своими мыслями и нерастраченной нежностью. Без Антона стало как-то холоднее и не так уютно, и я решила пройти вдоль открытой палубы, не желая возвращаться к крытой.
Теплоход плыл обратно. Я благодушно взирала на чистое небо, не разрешая себе думать о том, что случится, когда Антон уедет, и как будут в дальнейшем развиваться наши весьма странные отношения. И вдруг заметила неподалеку знакомую высокую женскую фигуру. Кулаки непроизвольно сжались. По палубе стремительно, гордо вздернув подбородок, шагала Алина. Меня она не замечала.
Короткое облегающее черное платье с изящно спущенными плечами, алые, в тон крохотной сумочке, туфли на высоком каблуке, броские украшения… Загорелая, умело накрашенная, уверенная, по-своему грациозная, она выглядела великолепно, но не менее противно, чем обычно.
Мы встречались с ней лишь несколько раз, но за это время я успела искренне возненавидеть ее за омерзительный характер, высокомерие и, самое главное, за больную, разрушающую любовь к Антону.
Моему Антону, прошу уточнить.
В сердце расцвела алым цветком тревога.
Я проводила Лескову прищуренным взглядом. Она спускалась вниз – туда, куда ушел Антон.
Она следит за ним? На что надеется? Хочет забрать то, что принадлежит мне?
Не получит. Не позволю ей этого сделать.
Я осторожно спустилась следом за ней на полутемную нижнюю палубу по широкой лестнице с шикарным красным ковром и блестящими гладкими перилами, но так и не преодолела последние три ступени – ноги на мгновение перестали слушаться, воздух покинул легкие, а в руках появилась едва заметная дрожь.
Я не верила происходящему. Не хотела верить. Не могла. Но…
Реальность была жестока.
– Тропинин, – омерзительный голос Алины резанул по ушам, и стоящий неподалеку высокий, с широким разворотом плеч, светловолосый парень в синей рубашке-поло обернулся. Не узнать лицо Антона я просто не могла даже вполуоборот. Даже в царящей густой полутьме.
– Я скучала, – продолжила Алине. – А ты?
Кажется, он улыбнулся Лесковой. А она, подойдя к нему, по-хозяйски положила одну руку ему на плечо, а вторую – на пояс. И поцеловала.
Несколько секунд он стоял неподвижно, а после все же обнял брюнетку, как-то по-особенному нежно, почти невесомо, словно не веря.
Теперь его пальцы были в ее волосах, не в моих. И губы касались ее губ, не моих. И душа его была с ней, с этой проклятой Алиной, а обо мне забыла.
Как будто бы меня и не было никогда. И чувств моих не было. И нас двоих не было.
Ничего не было.
Лишь сон.
Я не слышала музыку, не видела и не слышала лиц проходящих мимо людей, стук их каблуков, смех и слова, не чувствовала аромат только что приготовленных блюд, не ощущала, с какой болью впились ногти в ладони, не понимала, как легко вдруг стало в моей голове. Для меня существовали только эти двое – стоя в полутьме, под картиной в огромной раме, они упоенно целовались, не в силах оторваться друг от друга.
Я словно разделилась на двух человек.
Первая я равнодушно взирала на них, вмиг потеряв склеенное по осколкам счастье.
