– Хочу попросить служанку передать ему в знак благодарности эту ветку сирени. Разве нельзя?
– Нельзя, – отрезал лейтенант.
* * *
После обеда гости разбрелись кто куда – кто по комнатам, кто на веранду, а некоторые даже в сад. Юханнес спустился в гостиную, выходящую окнами в сад. Здесь уже сошлись несколько курильщиков, соседский помещик и еще какой-то господин, вполголоса рассказывавший о денежных делах хозяина Замка. Усадьба запущена, ограда развалилась, лес вырублен; ходят слухи, что хозяину трудно будет выплатить непомерно большую страховку за недвижимое и движимое имущество.
– А во сколько они застрахованы?
Помещик назвал сумму, громадную сумму.
– Впрочем, хозяева Замка никогда не стеснялись в расходах и сорили деньгами. Во что, например, обошелся сегодняшний обед! Но нынче, как видно, закрома опустели – опустела даже знаменитая шкатулка с драгоценностями хозяйки, зато денежки зятя должны восстановить былое великолепие.
– А он богат?
– О-о! У него денег куры не клюют.
Юханнес снова встал и вышел в сад. Цвела сирень, аромат лучинника и жасмина, нарциссов и ландышей хлынул ему навстречу. Он нашел укромный уголок возле самой ограды и устроился на камне; кусты защищали его от посторонних глаз. Он был измучен всем, что ему пришлось пережить, он смертельно устал, мысли его путались; он подумал, что надо бы пойти домой, но вяло и тупо продолжал сидеть на месте. И тут он услышал приглушенный говор на дорожке, кто-то приближался к нему, он узнал голос Виктории. Юханнес затаил дыхание и прислушался, в листве блеснул мундир лейтенанта. Жених с невестой прогуливаются вдвоем.
– Сдается мне, тут что-то не так, – говорит лейтенант. – Ты ловишь каждое его слово, волнуешься, вскрикиваешь. Что все это значит?
Она остановилась перед ним и вскинула голову.
– Хочешь знать? – спрашивает она.
– Да.
Она молчит.
– Впрочем, если это ничего не значит, мне все равно, – продолжает он. – Можешь не говорить.
Она поникла головой.
– Это ничего не значит, – говорит она.
Они идут дальше. Передернув эполетами, лейтенант громко заявляет:
– Тогда пусть поостережется. А то как бы рука офицера не прошлась по его физиономии.
И они уходят в сторону беседки.
Юханнес долго сидел на камне, все такой же вялый и подавленный. Все стало ему безразлично. У лейтенанта зародились подозрения, и невеста немедля развеяла их. Она сказала все, что полагается говорить в подобных случаях, успокоила офицерское сердце и пошла дальше своей дорогой вместе с женихом. А над их головами в ветвях щебетали скворцы. Ну что ж. Дай им Бог долгой жизни… За обедом Юханнес произнес застольную речь в ее честь, растоптав свое сердце; нелегко ему было замять ее неуместную выходку, а она даже «спасибо» не сказала. Схватила свой бокал и осушила до дна. Ваше здоровье, глядите, мол, как изящно я пью… Кстати сказать, приходилось ли вам смотреть сбоку на женщину, когда она пьет? Пьет хоть из чашки, хоть из стакана, хоть из чего угодно. Поглядите на нее сбоку. Кривляется так, что смотреть тошно. Вытягивает губки, еле касается напитка, а если, не дай Бог, вы в это время посмотрите на ее руку, она себе места не находит. Вообще не советую вам смотреть на руку женщины. Она этого не выносит, сразу просит пощады. То прижмет руку к груди, то положит ее по-другому, покрасивее, и все ради того, чтобы скрыть морщинку, или кривизну пальца, или какой-нибудь не совсем изящный ноготок. Под конец она не выдержит и непременно спросит вне себя от ярости: «На что вы так смотрите?..» Однажды она поцеловала его, однажды летом. Много воды утекло с тех пор, – да полно, было ли это? И как это случилось? Кажется, они сидели на скамье, долго разговаривали, а потом пошли по улице, и он шел так близко, что даже касался ее руки. А у двери она поцеловала его. «Я люблю вас», – сказала она. А теперь она прошла мимо с другим, может, они все еще сидят в беседке. Лейтенант заявил, что намерен дать ему пощечину. Юханнес отлично все слышал, он не спал, но он не двинулся с места, не выступил вперед. Рука офицера, заявил тот. А-а, не все ли равно!..
Поднявшись с камня, Юханнес побрел к беседке. Она была пуста. С террасы его звала Камилла: в гостиной подан кофе. Юханнес пошел на ее зов. Жених с невестой сидели в гостиной, были тут и другие гости. Юханнесу подали чашку, он взял ее и устроился поодаль.
Камилла завела с ним разговор. Лицо ее так сияло, и она так доверчиво глядела на него, что он не мог устоять и разговорился сам, отвечал на ее вопросы и смеялся. Где он пропадал? В саду? Не может быть, она искала его в саду и не нашла. Тут что-то не так – в саду его не было.
– Виктория, он был в саду? – спрашивает она.
– Я его не видела, – отвечает Виктория.
Лейтенант хмуро косится на свою невесту и, чтобы предостеречь ее, нарочито громко спрашивает соседа-помещика:
– Мне помнится, вы приглашали меня в свое поместье поохотиться на вальдшнепов?
– Конечно, конечно, – отвечает помещик, – милости прошу.
Лейтенант бросает взгляд на Викторию. Она сидит в прежней позе, молчит и даже не пытается уговорить его не ездить на охоту. Лейтенант хмурится все сильнее и нервно теребит свои усики.
Камилла снова спрашивает о чем-то Викторию.
Лейтенант вдруг вскакивает и говорит помещику:
– Решено, я еду с вами нынче же вечером.
И с этими словами выходит из гостиной.
За ним выходит помещик и кое-кто из гостей.
Наступает короткое молчание.
И вдруг дверь распахивается, и снова появляется лейтенант. Он необычайно возбужден.
– Ты что-нибудь забыл? – спрашивает Виктория, вставая.
Он как-то странно пританцовывает возле двери, точно не может устоять на месте, а потом идет прямо к Юханнесу и, размахивая рукой, будто ненароком ударяет его по лицу. Потом бегом возвращается назад и опять пританцовывает на пороге.
– Поаккуратнее, вы попали мне в глаз, – говорит Юханнес с сиплым смешком.
– Ошибаетесь, – заявляет лейтенант. – Я вам дал пощечину. Вы поняли? Поняли?
Юханнес вынул платок, отер им глаз и сказал:
– Никакой пощечины вы мне не дали. Вы отлично знаете, что я могу одной рукой согнуть вас пополам и сунуть в карман.
И тут же встал.
Поспешно открыв дверь, лейтенант выбежал из гостиной.
– А вот и дал! – крикнул он из коридора. – Мужлан! – И с грохотом захлопнул дверь.
Юханнес сел.
Стоя на прежнем месте, посреди комнаты, Виктория смотрела на него. Она была бледна как смерть.
– Он ударил вас? – с величайшим изумлением спросила Камилла.
– По неловкости. Он попал мне в глаз. Видите?
