– Министр, если вы хотите услышать мое откровенное мнение, то все предъявленные обвинения выглядят неконкретными. Мы продемонстрировали, что Дрейфус мог быть предателем, но не доказали этого.
Мерсье закряхтел, однако говорить ничего не стал. Но на следующий день, когда я пришел в здание суда к началу следующих слушаний, меня ждал Анри.
– Я слышал, вы сказали министру, что наши обвинения неубедительны.
– А вы считаете иначе?
– Да, считаю.
– Послушайте, майор, давайте без обид. Не хотите со мной? – Я предложил Анри сигарету, тот нехотя ее взял. Я чиркнул спичкой, дал прикурить ему первому. – Я не говорил, что они неубедительны, только что они недостаточно конкретны.
– Бог ты мой, – сказал Анри, раздраженно выдыхая струйку дыма, – вам легко так говорить. Если бы вы только знали, сколько у нас конкретных свидетельств против этой свиньи. У нас есть даже письмо от офицера иностранной разведки, которым тот идентифицирует предателя… Вы можете себе это представить?
– Так предъявите его.
– Но как? Мы таким образом выдадим наш самый засекреченный источник. Это принесет больше ущерба, чем уже принес Дрейфус.
– Даже притом что слушания закрытые?
– Не будьте таким наивным, Пикар! Все слова, сказанные в этом зале, в один прекрасный день утекут в прессу.
– Тогда я не знаю, что вам предложить.
Анри сделал глубокую затяжку.
– А если я, – начал он, оглядываясь, чтобы убедиться, что нас никто не слышит, – приду в суд и опишу некоторые из улик, имеющихся у нас в деле?
– Но вы уже дали показания.
– Разве меня нельзя вызвать еще раз?
– На каком основании?
– Не могли бы вы предложить это полковнику Морелю?
– Какие я ему предъявлю основания? – удивился я.
– Не знаю. Думаю, мы могли бы изобрести что-нибудь.
– Мой дорогой Анри, я здесь присутствую в качестве наблюдателя и не имею права вмешиваться.
– Отлично, – горько сказал Анри. Он в последний раз затянулся сигаретой, потом бросил ее на плиточный пол, погасил носком туфли. – Я сделаю это сам.
На второе утро перед судом проходили офицеры Генерального штаба. Они выстроились в очередь, чтобы бросать оскорбительные слова в лицо своему бывшему товарищу. Они говорили о нем как о человеке, который рыскал в их столах, отказывался дружить с ними и всегда вел себя так, будто интеллектуально стоял выше их. Один из офицеров заявил, будто Дрейфус сказал ему, что ему все равно, оккупирован Эльзас или нет, потому что он еврей, а у евреев нет свой страны, и они безразличны к изменениям границ. На протяжении всего этого лицо Дрейфуса оставалось бесстрастным. Со стороны можно было подумать, что он глух или просто не слушает их. Но время от времени он поднимал руку, давая знать, что хочет высказаться. И тогда своим голосом, лишенным всяких интонаций, Дрейфус спокойно поправлял выступавшего: это свидетельство не отвечает действительности, потому что в то время его не было в департаменте; это заявление ошибочно, потому что он никогда не был знаком с названным господином. В нем, казалось, отсутствует всякая злость. Дрейфус действовал как автомат. Несколько офицеров высказались в его защиту. Мой старый друг Мерсье-Милон назвал его преданным и честным солдатом. Капитан Токанн, который посещал мои лекции по топографии вместе с Дрейфусом, сказал, что тот «не способен на преступление».
Потом в начале дневного заседания один из судей, майор Галле, сказал, что он должен поставить перед судом важный вопрос. Насколько он понимает, мрачно заявил Галле, поиски возможного шпиона в Генеральном штабе начались до начала расследования по Дрейфусу в октябре. Если это так, то он сожалеет, что об этом факте не сообщили суду. Галле предложил немедленно прояснить этот вопрос. Полковник Морель согласился и попросил секретаря снова вызвать майора Анри. Несколько минут спустя появился Анри, слегка смущенный, он на ходу застегивал пуговицы мундира, словно его только что вытащили из бара. Я записал время: 14.35.
Деманж мог бы возразить против повторного вызова Анри, но тот так виртуозно изображал свидетеля против воли – стоял с обнаженной головой перед судьями, нервно теребил свою фуражку, что Деманж, видимо, решил: его показания могут пойти на пользу Дрейфусу.
– Майор Анри, – строго сказал Морель, – суду стало известно, что ваши вчерашние показания были, мягко говоря, не вполне откровенны: вы утаили от нас информацию о расследовании, которое проводилось ранее, я говорю о поисках шпиона в Генеральном штабе. Это верно?
– Верно, мсье председатель, – промямлил Анри.
– Говорите громче, майор! Мы вас не слышим!
– Это верно! – громко ответил Анри. Он оглядел судей с выражением демонстративного раскаяния. – Я не желал разглашать больше секретной информации, чем это было необходимо.
– Скажите нам правду теперь.
Анри вздохнул и провел рукой по волосам.
– Ну хорошо, – начал он. – Если суд настаивает… В марте этого года одно почтенное лицо – весьма почтенное – сообщило нам, что в Генеральном штабе есть предатель, который передает секреты иностранной державе. В июне это лицо повторило мне свои предупреждения при личной встрече. И на сей раз с конкретикой. – Анри замолчал.
– Продолжайте майор.
– Он сказал, что предатель служит во Втором департаменте. – Анри повернулся к Дрейфусу и показал на него. – Предатель – этот человек!
Его обвинение взорвалось в маленьком зале, как граната. Дрейфус, который до того времени вел себя настолько спокойно, что и на человека-то не был похож, вскочил с места, протестуя против такой засады. Его лицо побагровело от злости.
– Мсье председатель, я требую, чтобы имя этого информатора было названо.
– Обвиняемый, сядьте! – Морель стукнул молотком.
Деманж ухватил своего клиента за мундир и попытался усадить его на место.
– Предоставьте это мне, капитан, – услышал я его шепот. – За это вы мне и платите.
Дрейфус неохотно сел. Деманж поднялся и сказал:
– Мсье председатель, это неприемлемое свидетельство – издевательство над правосудием. Защита категорически настаивает на вызове этого свидетеля, чтобы его можно было подвергнуть перекрестному допросу. В противном случае ничто из сейчас сказанного не имеет никакой юридической силы. Майор Анри, как минимум вы должны назвать нам имя этого человека.
Анри смерил его презрительным взглядом:
– Вы явно ничего не знаете о том, как работает разведка, мэтр Деманж! – Он махнул в его сторону фуражкой. – Офицер носит в своей голове секреты, которые непозволительно знать даже его фуражке!
Дрейфус снова вскочил на ноги.
– Это возмутительно!
И опять Морель ударом молотка призвал его к порядку.
