Но при нынешнем сэре Ланарке сиятельная семья предпочитает не замечать проблемы. Называя вещи своими именами, можно прямо сказать, что нынешний граф Артур Ланарк игнорировал интересы общины. Хотя наше общество — горожане, проживающие по соседству дворяне-джентри и фермеры-арендаторы — всегда безоговорочно отдавало Ланаркам первенство в округе, и регулярно поддерживает их или их протеже голосами при выборах в парламент.
За своё равнодушие и высокомерие сэр Артур заплатил сполна. Однажды он наслаждался охотой в компании лондонских гостей, среди которых были дамы. Было выпущено четыре сокола, всадники топтали лошадьми фермерские поля, их собачьи своры пугали людей. Граф скакал в великолепном одеянии по полям впереди всех, радуясь успешной охоте и своему могуществу….
В поместье охотники вернулись в сумерках. Страх и усталость была в их лицах. Они рассказали, что граф самолично убил из мушкета крупного оленя-самца. А когда соскочил с коня, чтобы добить его ножом, на него неожиданно набросился огромный волк и перегрыз ему горло. Гости были так напуганы, что едва дождались утра и при первых лучах солнца покинули эти края. А следующим вечером из леса появился странный человек. На нём был длинный плащ, на голову накинут капюшон, но было заметно, что нижняя часть лица у него чёрная.
Он вошёл в дом. Кто это был, дворецкий рассмотреть не мог. Вначале он решил, что это вор. Но скоро понял, что никакие ценные вещи незнакомца не интересуют. Пройдя до лестницы, человек стал обнюхивать воздух, а после стал подниматься на второй этаж, затем он подошёл к детской, где стояла колыбель с новорожденным сыном графа. Здесь находилась кормилица. Незнакомец не обратил на женщину никакого внимания, он подошёл к колыбели, взял младенца на руки и направился к выходу. Несчастная кормилица хотела его остановить, но не могла сдвинуться с места. Единственное, на что ей хватило сил, — громко крикнуть. От этого крика ребенок проснулся и начал громко плакать. Один из слуг выбежал из дома и выстрелил по незнакомцу из ружья. Тот наклонился к ребёнку, после чего бросил его на землю. Затем, упав на четыре ноги, незнакомец по-волчьи бросился к лесу.
Ребёнок остался жив, хотя пришелец укусил его в плечо. Мальчика вернули в кроватку. Через некоторое время рана зажила, но на её месте появилось родимое пятно в виде головы волка. Говорят, что след от укуса и по сей день заметен на теле малыша. Что же касается несостоявшегося похитителя, то было проведено дознание и подозрение пало на мельника. На его теле была обнаружена огнестрельная рана, из которой была извлечена мушкетная пуля. Графский слуга признал пулю своей. Мельника осудили и повесили. После этого нападения прекратились».
Закончив читать скопированный документ, Арчи повернулся к жене:
— Ну, как тебе история?
— Жутковатая, — ответила Скалли. Она пыталась убедить себя, что поступает правильно, отправляясь в ночь навстречу неизвестности. И всё же томимая мрачными предчувствиями подошла к окну, всмотрелась в черноту за стеклом. Холодные низкие тучи плыли над крышами домов и временами закрывали луну: «Такая ночь — прекрасная декорация к очередному мрачному триллеру — подумала Вэй, зябко кутаясь в тёплую шаль, хотя в комнате было хорошо натоплено. — Неужели это не просто легенды?».
— Ты и впрямь впечатлена, Кошка! Кстати, одна странная деталь: в другом манускрипте вскользь говориться, что когда этому укушенному мальчику исполнилось 14 лет, нападения возобновились. А ещё я слышал от одного из местных, что будто бы на плече нынешнего сэра Уильяма — под одеждой — тоже имеется родимое пятно…в форме волчьей головы, края которой покрыты густой чёрной шерстью… Впрочем, это могут быть просто досужие слухи…
* * *
Приближалось условленное время, и Скарлетт тихо собралась. Прежде чем выскользнуть из номера, она бросила виноватый взгляд на согнувшуюся над столом мужа, — Арчи был целиком погружён в работу и ничего не замечал вокруг себя. «Может, всё-таки сказать ему? — заколебалась Вэй, и сама же себе ответила. — Тогда он точно не отпустит меня».
Их союз с самого начала строился на полном взаимном доверии, любую попытку ревновать или контролировать её свободолюбивая американка пресекала сразу.
Но чтобы супруг не слишком волновался, Вэй оставила записку, что уходит по срочному делу и, скорее всего, вернётся лишь утром.
Глава 42
Они встретились, как и условились, возле чёрного хода в гостиницу. Для участия в ночной вылазке Вэй нарядилась в так называемую «норфолкскую куртку», когда-то первоначально сшитую для герцога Норфолкского, заядлого охотника. Заказчик мечтал о чём-то практичном, неформальном и удобном, так появилась очень неформальная куртка: плотная, просторная, прекрасно защищающая от ветра и холода, и не мешающая прицеливаться при стрельбе. Вэй обожала такие вещи — по-военному крепко сшитые и удобные: в широкие накладные карманы, предназначенные изначально для патронов, можно было набить много полезных вещиц, а специальные вшивные пояса, позволяли регулировать куртку по фигуре.
Так же она надела свободные и прочные брюки-гольф, чтобы не порвались, если, к примеру, придётся перелезать через забор или ползти на четвереньках (ведь неизвестно, что ожидает их в предстоящей экспедиции). Дополняла костюм кепка.
Правда, выглядела она во всём этом немного старомодно, но так в этом то как раз и заключалось всё очарование!
Также Вэй учла свой недавний опыт, и на этот раз надела более прочные туфли на невысоком каблучке. В результате она стала похожа на молодого парня, собравшегося на охоту. И всё это ей очень шло!
Скарлетт не назвала бы себя модницей в том смысле, в котором это принято понимать, тем не менее, в Лондоне у неё были свои любимые магазинчики, где она покупала эксклюзивные вещи и получала удовольствие от знаменитого британского качества и безупречной стильности.
— А я как выгляжу? — уныло, с явной завистью, вздохнула Флора, широко разведя руки в стороны. На этой изысканной моднице снова была чужая шаль, под которую она надела чей-то бесформенный прорезиненный плащ; а ещё простые сапоги, отчего юная аристократка выглядела не слишком презентабельно.
— Вас не узнать — честно призналась Вэй.
— Это-то и требуется — удовлетворёно заметил Роланд Болдуин. На нём была кожаная куртка гонщика racing coat — на молнии с накладками на плечах и локтях.
Лейтенант достал где-то видавший виды «Cluley» и подогнал его к заднему двору гостиницы. Вероятно, другой машины ему найти не удалось, а этой колымаге требовалось время, чтобы завестись. Скарлетт с опаской подумала, что будет, когда древний «мотор» оживёт. Ей представилось, как он зачихает, а потом сердито взревёт на всю округу, задёргается всем своим ржавым кузовом, окутается клубами едкого дыма. Как-то не верилось, что на этом четырёхколёсном паралитике вообще можно куда-то уехать. Не лучше ли им отправиться пешком? Впрочем, решает тут не она, а мистер Болдуин, а он человек военный и знает как планировать секретные операции.
