— Вероятно, вы первая медведица в этой чисто мужской берлоге за долгое время — иронично заметил он вместо ответного приветствия. — Местные женщины считают неприличным посещать такие места, даже в сопровождении своих мужей. Для слабого пола предназначены кондитерские и рестораны.
— Мне просто хотелось погреться. И потом, при входе я не заметила табличку «только для джентльменов». И никто мне не сказал, что я тут нежелательная персона.
— Вам и не скажут, ведь вы нездешняя.
Вэй посмотрела вокруг:
— И всё же атмосфера этой таверны представляется мне приветливой. Если потребуется, я даже готова со всеми пропеть гимн «Год сэйв тзи Кинг («Боже храни короля»), или проорать речёвку в честь местной команды по регби.
Лейтенант вежливо улыбнулся, но затем снова сдвинул брови.
— Вы чем-то озабочены?
— Вы проницательны, — грустно ухмыльнулся Болдуин. — Чрез три дня мне нужно уезжать, а я до сих пор не сделал то, ради чего приехал.
В это время хозяин с помощником задвинули тяжёлые засовы на двери и закрыли ставни на окнах. Все молча следили, как они превращают таверну в крепость. И тут Болдуин ошарашил Вэй заявлением:
— В гибели Анны виновен Дегриль.
— Почему вы так предполагаете?
— Это не предположение. Теперь я знаю это наверняка, хотя и раньше подозревал «Бульдога». Я слышал от Анны, что в юности Дегриль пытался ухаживать за ней. Знатная и богатая невеста была его мечтой. Но она отвергла его. Незадолго до гибели Анна с усмешкой рассказала, что Дегриль вновь сделал ей предложение, естественно она его высмеяла.
— И на этом основании вы решили, что убийца он — покачала головой Скарлетт. — Но разве всё не указывает на зверя?
— Подождите, я ещё не закончил. Дегриль стал угрожать ей. А он большой мастер охотничьих уловок. Он мог подстроить всё так, чтобы отвести от себя вину. Во время войны Дегриль служил снайпером. Люди этой профессии большие матеры разных дьявольских инсценировок. Я слышал, один раз он смастерил чучело умершей лошади и, спрятавшись в нём, за трое суток убил 16 немцев, включая генерала, двух офицеров и батальонного капеллана. И я не уверен, что священнику он забил пулю между глаз по ошибке. По-моему, справедливость требует, чтобы нашёлся кто-то, чтобы взять на себя роль десницы Божьей. — Лётчик вынул из кармана револьвер и со стуком положил на стол: — Это Webley 455. «Вебли» — наш британской аналог знаменитой «русской модели» «Смит-Вессона» образца 1869 года. Бьёт безотказно, на тридцати шагах опытный стрелок не оставит противнику не единого шанса.
Видя, как Болдуин горячиться, Вэй попыталась мягко уберечь его от безрассудной затеи:
— Послушайте, неистовый вы Роланд, есть же закон!
— А что закон? — улыбнулся авиатор своей кривоватой улыбкой, дёрнув подбородком со шрамом. — Местный полицейский — недалёкий чурбан. Даже если бы он очень захотел установить истину, — Дегриль ему не по зубам. Судья тоже пустое место. Несчастная жалкая натура, недостойная своего положения. В быту это очень милый человек, примерный семьянин с тряпочным сердцем. Но он, как и все здешние тузы, связан круговой порукой. Он марионетка в чужих руках…
Хотя, будь у меня хоть малейшая надежда на справедливый приговор — клянусь вам, я бы сам набросил петлю на шею ублюдка! И пусть бы потом от меня шарахались, словно от прокажённого… Но, к сожалению, вакансия палача в этом графстве занята, да и не верю я в правосудие. Поединок чести — вот чего я желал. Проблема в секунданте. Среди местных такого человека я найти не смогу, поэтому хотел предложить вашему мужу ассистировать мне. — Лейтенант выразил сожаление, что муж Вэй так внезапно покинул городок: — Видно так уж суждено… И всё же убийство из-за угла или выстрел в спину — не по мне. Хотя на фронте мне приходилось играть по тем правилам, что задавало время. Но сейчас я дам Бульдогу шанс.
Вэй задумалась. Она уже много знала о местной охотничьей знаменитости. Дегриль воспринимал себя как воина и победителя. Похоже, он мыслит в дарвинистском духе — насчёт того, что в этом мире выживает сильнейший. А он как раз такой. Он очень опасный и амбициозный игрок. Уверен в себе, жесток, холоден и хладнокровен. Не склонен к рефлексии и самокопанию. Другими словами — без моральных тормозов. Это заранее даёт ему преимущество перед интеллигентным противником.
И острый, как бритва, он даёт ответ раньше, чем прозвучал вопрос. В нём часто кипят злоба и гнев, страсть к мщению. И под рукой всегда есть привезённый с войны траншейный нож, которым он готов вырезать свои инициалы на теле врага…
У этого человека безжалостная и агрессивная манера принимать решения, однако он умеет быть непредсказуемым. От этого он ещё опаснее, — как медведь гризли. Но вместе с тем, если надо, Дегриль умеет ждать в засаде, маскировать свои намерения — этому его научило ремесло фронтового снайпера и страсть к охоте.
— Вам надо быть очень осторожным, лейтенант.
— Я знаю. Но я должен защитить Клэр от этого чудовища — Бодуин признался, что после смерти Анны её младшая сестра единственная была добра к нему тут: — Мы подружились. Она рассказала, что очень переживает из-за болезни миссис Элизабет, своей приёмной матери. И хотя графиня никогда не скрывала, что не любит падчерицу, Клэр хотела с ней сблизиться. Она боялась, что леди Элизабет умрёт, и они так и останутся навечно чужими друг другу людьми.
— И тогда вы решили проводить её к ней? — догадалась Вэй.
— Верно. Клэр храбрая. Но она бы никогда бы не решилась одна войти в туннель, и я предложил свою помощь. Тем более что у неё плохое зрение.
Лейтенант объяснил и свой недавний конфликт с Дегрилем. По его словам, охотник не может простит Клэр обвинений в браконьерстве, и того, что странноватая «дурочка» мешает ему обделывать свои тёмные делишки в здешних лесах. А лётчик благородно вступился за девушку:
— Недавно кто-то устроил бойню в лесном зверином приюте. Я уверен, что это тоже дело рук мерзавца.
Вэй была смущена: подкупающая откровенность лейтенанта подействовала на неё обезоруживающе. Получило объяснение наличие подозрительных следов в подземном туннеле между кабинетом графа и спальней его жены. Что же касается второго следа — с места убийства кладбищенского сторожа, — то из-за грязи след предполагаемого убийцы получился очень нечётким, и собственно представлял собой ложбинку в бурой жиже, на треть заполненную водой. Сравнить его со следом в туннеле не представлялось возможным. Разве что размер обуви примерно совпадал. В общем-то не бог весть какое совпадение, когда речь идёт о подобной улике!
То же самое по поводу сравнения почерков. Она ведь, как, впрочем, и её Арчи, — не профессиональные криминалисты-графологи, чтобы на глазок, с точностью определить похожесть «руки».
«Нет, для ловкого преступника авиатор слишком прямолинеен. Где же лицемерие, эта главная добродетель убийцы по расчёту. Ведь лейтенант не маскирует своих намерений, даже тех, которые могут бросить на него тень подозрения. Кто же признаётся, что задумал месть, не будучи уверен, что посвящённый в тайну человек не выдаст его под присягой на суде?! Ведь убийство есть убийство, какими бы благородными целями оно не прикрывалось, и наказание за него смертная казнь» — так рассуждала Вэй сама с собой и приходила к выводу, что скорее готова поверить в стечение трагических обстоятельств.
