— Давайте говорить откровенно, Ричард. Чего вы ожидали от нашей встречи? Что я возьму вас за руку и приведу в дом: «Папа с мамой, знакомьтесь, это наш Ричард. Он хоть в волчьей шкуре, зато добрый и трогательный — человек «без кожи», силач с душою ребёнка. Не отталкивайте его, пожалуйста!».
— Я же уже сказал, что ни на что не претендую! — нахмурившись, буркнул Ричард.
— Тем не менее, вы приехали сюда, и вызвали меня на разговор.
— Это была моя ошибка — Ричард уже жалел, что пришёл. Словно рак отшельник, он спешил забраться в свою ракушку, и хотел поскорее закончить мучительный разговор.
Но Анна не позволила:
— Ну уж нет! Раз мы встретились, знайте: я не из тех напыщенных снобов, которые кичатся знатностью и древностью рода; и при любом удобном случае напоминают окружающим, что они белая кость; и даже пудреницы украшают фамильным гербом.
Откровенно говоря, мне наплевать на титул и даже на наследство! Меня не пугает морганатический брак, и я спокойно возьму фамилию будущего мужа! Хотя в жилах моего Роланда не течёт голубая аристократическая кровь. И я рада, что у меня появился брат!
От таких слов жаркая волна счастья поднялась у Ричарда в груди, он не верил своим ушам, а девушка продолжала его изумлять:
— Поэтому я обещаю вам поговорить с родителями и сёстрами. При этом можете считать, что я уже на вашей стороне — Анна с лукавым добродушным прищуром взглянула на необычного молодого человека, в чьих глазах блестели слёзы благодарности: — Вы довольны? — она вновь протянула Ричарду руку для пожатия. — Ну что же вы?
Так как молодой человек медлил, девушка сама шутливо схватила его за локоть и дёрнула. Из-за этого рука Ричарда, которую он всё время держал в кармане, оказалась на виду.
— Что это у вас? — опешила Анна, увидев диковинную перчатку с нашитыми длинными стальными когтями.
— Не пугайтесь! — поспешил всё объяснить Ричард. — Я надел её на случай появления сторожевых псов. Вчера я сделал глупость, чем рассердил вашего отца.
Анна изменилась в лице:
— Так эта мерзкая проделка с распятой на дереве куклой — дело ваших рук?
— Теперь я сожалею об этом, простите меня!
Анна осуждающе покачала головой, в глазах её мелькнуло разочарование, но затем девушка всё же смягчилась:
— Хорошо, будем считать инцидент исчерпанным. Я обещаю не рассказывать о нём родителям, а вы должны дать слово — впредь держать себя в руках. И немедленно выкиньте эту ужасную лапу! Я сделаю необходимые распоряжение, чтобы никто не мог обидеть вас на территории поместья.
Искусственная когтистая пятерня тут же полетела в дальние кусты. На прощание брат и сестра условились снова встретиться завтра — в это же время и на этом месте. Ричард с нежной благодарностью прикоснулся губами к девичьей руке, после чего направился к лесу. Анна вернулась к своей лошади, принялась гладить и что-то нежно говорить ей.
* * *
…Ричард только что вошёл под крону леса и едва успел углубиться в него, как услышал за спиной женский вскрик. За деревьями трудно было что-то разобрать. Предчувствуя беду, с бешено колотящимся сердцем он бросился назад.
Анна странно покачивалась, словно балансируя над бездной. При этом рукой она водила своим хлыстом по воздуху, словно дирижируя в полной тишине невидимым оркестром. У ног её лежала только что выброшенная Ричардом стальная лапа. Кто-то подобрал её и полоснул когтистой стальной пятернёй по девичьему орлу, вырвав кусок плоти. Из ужасной раны бил фонтан алой крови.
Слева за деревьями мелькал чей-то убегающий силуэт, слышно было как трещат ветки под его ногами. Ричард легко мог бы настигнуть убийцу. Но вместо этого кинулся к сестре. Анна захрипела и стала оседать на землю. Он подхватил её на руки. Синеющие губы беззвучно шевелились, а из распоротого горла толчками выплёскивалась дымящаяся кровь. Она мгновенно забрызгала ему лицо.
— Господи, за что!!! Почему ты так жесток, Господи?! — ревел Ричард, словно эту ему нанесли смертельное ранение. — Умоляю, не отбирай её у меня! Возьми лучше мою жизнь, если тебе нужна жертва, но оставь её жить! — От полного отчаяния он зажал рану рукой, стал во всё горло звать на помощь. Но умирающей уже нельзя было помочь.
Она смотрела на него изумлёнными, широко распахнутыми глазами, и пыталась что-то сказать, но вместо слов на синеющих губах пузырилась кровь и вырывался горловой тихий свист. Через каких-то пять минут всё было кончено — Анна перестала дышать, её открытые глаза остекленели.
Оставшись один над мёртвым телом, он долго не мог унять нервный озноб, от которого стучали зубы. Слёзы принесли бы облегчение, но их не было…
На прощание Ричард подложил под голову мёртвой сестры свой шарф, пригладил рассыпавшиеся по земле беспорядочной волной волосы и нежно поцеловал в лоб.
Глава 82
От одной стены камеры до другой ровно семь шагов и столько же в обратную сторону. Приходилось бесконечно мерить это расстояние, мотаясь туда-сюда. А иначе околеешь от пронизывающего до костей холода. За всю ночь Скарлетт так и не сомкнула глаз, и под утро едва держалась на ногах от усталости. Накануне под предлогом ремонта внезапно сломавшегося дверного замка её перевели из прежней камеры в угловую башню, которая уже лет сто не использовалась по назначению. Об этом ей не без удовольствия сообщили сами тюремщики, перед тем как запереть заокеанскую дамочку в «морозильник».
Хотя формально помещение не являлось карцером, — его даже специально протопили ради американки, — но поступающее тепло не могло согреть древних кирпичей и просушить воздух в каменном мешке. Средневековая башня была абсолютно непригодна для долгого пребывания в ней в зимнее время. Холод был столь чудовищный, а сырость такой, что на стенах поблескивала кристалликами льда полоса льда в пол пальца толщиной.
Скарлетт мёрзла жестоко, дополнительное одеяло, которое ей выдали, выглядело, как насмешка. В огромные щели задувал ветер.
Была и ещё одна причина, из-за которой она не могла спать — крысы! Сквозь свист задувающего ветра ей слышался их писк и возня; в тёмных углах из нор поблёскивали жадные глаза. Недоеденная пайка на столе вряд ли надолго удовлетворит аппетиты полчищ грызунов. Стоит им почувствовать, что она слабеет, и её ждёт ужасная участь.
Самое страшное, что изощрённая пытка страхом, холодом и голодом могла продолжаться не один день. С первого дня нахождения в тюрьме следователь по её делу, оказывал на Вэй изощрённое давление, подталкивая к самооговору. Условия её содержания постоянно ухудшались. Вначале у Скарлетт отобрали необходимые ей вещи и запретили свидания. Когда это не сработало, вместо нормальной еды стали приносить отвратительную баланду, которую и в рот то не возьмёшь из-за отвратительного вида и запаха.
Не хотелось думать о том, что ещё ей уготовил мучитель. Правильно ли она поступила, что не стала писать мужу и отказалась от услуг хорошего адвоката. Ведь у каждого человека, даже самого стойкого существует свой предел прочности, после которого он ломается. А если её бросят в общую камеру к уголовникам. Нет, он не посмеет! Ведь она американская подданная! Впрочем, что в этом проку! Чиновник из консульства лишь один раз навестил её, обещал помочь, но после этого всё стало только хуже. Точно также равнодушно повёл себя бесплатный адвокат, которого ей назначили. Похоже, ему будет всё равно, даже если она околеет этой ночью!
