Но и эти вполне удачные дома уже через пару лет стали казаться слишком аскетичными. Жить становилось легче, жить становилось веселее, и в соответствии с этим начали меняться и архитектурные вкусы. Зодчие вновь стали заботиться не только об удобствах новых домов, но и о внешнем впечатлении, которое они производили на москвичей. Самым естественным средством стало придание стандартным конструктивистским коробочкам некоторой нарядности с помощью простейших декоративных деталей – карнизов, тяг, балконных балюстрад.
Новые тенденции нашли свое отражение в доме № 22/12 по Авиамоторной улице. Протяженный пятиэтажный корпус (тогда он именовался корпусом 15) строился в 1934–1936 годах для сотрудников Института телемеханики и связи по проекту А. И. Федорова, М. Г. Виссинга и И. Г. Бурова из проектной мастерской № 6
[89].
На фоне построек предшествующих лет его выделяет явное стремление повысить декоративность фасада – первый этаж отделан под легкий руст, окна окружены тонкими рамками, эффектно сгруппированы разнообразные по форме и размеру балконы. Самый большой из них сплошной лентой вытянулся вдоль всего второго этажа. При этом конструктивистские истоки проекта прослеживаются в подчеркнутой асимметрии угловых частей: северная срезана под острым углом и снабжена забавными треугольными балкончиками, южная выделана мощным призматическим объемом, слегка заглубленным во двор.
Асимметрично расположен и проезд во двор. Но в данном случае конструктивизм ни при чем. Архитекторы запроектировали широкий, расположенный строго по центру дома проезд, однако впоследствии из трех его пролетов оставили лишь один боковой. Два остальных превратили в дополнительные помещения. Повторилась история дома № 47 по Авиамоторной улице. В те нелегкие времена московские хозяйственники из чисто утилитарных соображений не задумываясь искажали красивые замыслы зодчих. Возможно, сейчас настала пора вернуть дангауэровским домам первоначальный облик.
Двор владения № 22/12 замыкается корпусом 16 (2-я Кабельная улица, № 10), выстроенным в те же годы для рабочих завода «Электропровод». Он еще более наряден. Расчлененный горизонтальными тягами фасад венчается сильно вынесенным красивым карнизом, окна третьего и четвертого этажей попарно объединяются общими рамками. И вновь асимметрично расположенный проезд во двор, даже не проезд, а проход. Запроектированный авторами дома архитекторами Е. А. Трубниковым и Н. Г. Рябцевым широкий трехпролетный проезд застроили столь плотно, что от него осталась лишь узкая щель, в которой с трудом расходятся два пешехода
[90].
Следует упомянуть прораба, руководившего строительством нескольких дангауэровских корпусов. В этой роли выступала женщина – Л. В. Сергеева.
Застройка Дангауэровки велась комплексно, одновременно с жильем вводились в строй расположенные на первых этажах магазины, детские сады, ясли. И конечно, рядом с новыми домами в 1935 году появилась школа. Первоначальный проект профессора Д. Ф. Фридмана напоминал все, что угодно – Дворец культуры, Дом Советов, музей, гостиницу. Стены здания были сплошь увешаны барельефами, обогащены декоративными колоннадами, входные лестницы украшены скульптурой. Всю эту бутафорию ликвидировали при утверждении проекта. Но от этого выстроенная по проекту Фридмана школа на Авиамоторной улице только выиграла. Ее облик правдиво говорил о назначении здания, сохранив в значительной степени свою внешнюю эффектность. Мастерски использовал архитектор окна нестандартных размеров. И если в большинстве других школ-ровесников они образовывали мерный ряд одинаковых проемов, поставленных через равные промежутки, то в школе на Авиамоторной улице окна разных размеров собраны в отдельные группы, благодаря чему фасад получил особую выразительность. Само здание сложено из четырехэтажных, трехэтажных и одноэтажных частей. Помимо двух боковых входов оно имеет и парадный центральный, придающий учебной постройке дополнительную торжественность. Правда, в функциональном плане он оказался излишним – им почти не пользовались.
Не последнюю роль играет и исключительно удачное размещение здания. Школа стала композиционным центром всего прилегающего района. Она поставлена на небольшом возвышении, а перед ней расстилается обширная озелененная площадь (до сих пор не получившая названия). Простые очертания обрамляющих школу жилых корпусов эффектно оттеняют строгое и вместе с тем броское решение ее фасада.
К концу 30-х годов строительная индустрия Москвы значительно окрепла. О ее стремительном развитии свидетельствуют последние предвоенные элементы дангауэровского жилого комплекса. К югу от площади по обе стороны Авиамоторной улицы стоят дома под № 30 и 51. Проектировал их архитектор К. И. Джус, известный прежде всего как автор самой массовой в Москве 30-х годов серии школьных зданий. Не менее успешно работал он и в области жилищного строительства. Восьмиэтажные, оснащенные лифтами дома наглядно демонстрировали переход от скромных, утилитарных (хотя и вполне достойных по тем временам) первых дангауэровских построек к архитектуре крупных, представительных и более комфортабельных зданий.
Легенды Анненгофской рощи
До 1904 года к шоссе с северной стороны углом выходил один из самых загадочных и странных парков Москвы – так называемая Анненгофская роща. О ее возникновении сложена популярная легенда. Будто бы императрица Анна Иоанновна во время своего пребывания в Москве остановилась в построенном для нее в Лефортове дворце – Анненгофе (позже на его месте вырос огромный Екатерининский или Головинский дворец). Разглядывая из окна прилегающую местность, Анна пожалела, что она слишком гола и пустынна. Придворные восприняли слова в качестве руководства к действию. Собранные на работу тысячи крестьян окрестных деревень за одну ночь выкопали в Сокольниках и Измайлове сотни взрослых деревьев, перевезли их к дворцу и высадили перед фасадом в виде живописной рощи. Наутро императрица могла полюбоваться неузнаваемо и чудесно изменившимся видом из своего окна.
Легенда, как и положено, приукрашивает действительность. Роща была высажена для услаждения взора императрицы, но сделать такое за одну ночь было невозможно, сколько бы тысяч крестьян ни сгоняли на эту работу. Просто средства передвижения того времени не позволили бы в считаные часы доставить за несколько километров выкорчеванные деревья огромной тяжести. Правда, нельзя исключить и вариант подготовленного «экспромта». Деревья были заблаговременно доставлены к месту событий, и лукавые царедворцы лишь дожидались нужных слов Анны. После этого оставалось только врыть корни в предназначенные для них ямы (скорее всего, также заранее выкопанные).
Существует и другая, несколько более правдоподобная версия предания, согласно которой деревья появились не в ту же ночь, а спустя несколько дней. В любом случае роща была высажена для услаждения высочайших особ, и в 1730-х годах Москва получила обширный зеленый массив.
С легендами о возникновении рощи тесно связано и распространенное мнение о причинах ее драматического исчезновения. Буквально весь зеленый массив был уничтожен страшным ураганом, прокатившимся по восточным окраинам Москвы 16 июня 1904 года. В рассказах об этом можно было встретить замечания, что пересаженные взрослые деревья так и не смогли как следует прижиться на новом месте (это за полтора столетия!) и потому были легко вырваны ветром. Но фотографии последствий урагана наглядно показывают, что деревья не вырывались с корнем, а ломались на высоте метра-двух. Такую же картину можно было наблюдать, например, в районе Переславля-Залесского после прохождения там смерча в 2009 году.
