Дуся выскочил из кровати как подпаленный. Яснее ясного, что не молочный вопрос грызет ревнивого супруга – он просто хочет выдворить Дусю из дома, чтобы тот, не дай бог, опять куда-нибудь не умотал с Ксенией. Ну это он просчитался. Ксюша спит долго, а он, Евдоким, в деревню сгоняет за полчаса. Только надо поторопиться, а потом он – вольная птица! Да! Только надо успеть позавтракать, дело предстоит нешуточное. За завтраком Дуся был молчалив и сосредоточен. Алекс умотал в свой офис, а Ксения уже несколько раз спрашивала, когда же они поедут к Енотову.
– Чего ты копаешься? Не хочешь ехать, так и скажи, я одна съезжу, – раздраженно шипела она, и Дуся в который раз оправдывался:
– Ну как ты не можешь понять, у меня дела, между прочим, твой муженек загрузил… Короче, ты меня немного подожди, я за полчаса управлюсь, – напустил на себя важность Дуся. Почему-то ему не хотелось рассказывать, что он отправляется по вопросу молочной продукции.
Ксения не стала выспрашивать, что там за дела, она просто надула губы и поднялась к себе в комнату, звучно хлопнув дверью.
Дуся сиротливо окинул взглядом уютный дом, вздохнул поглубже и вышел на большую дорогу. Как-то он не сообразил выспросить, а в какой стороне заканчиваются коттеджи. Пришлось возвращаться и спрашивать у Марфы Николаевны.
– Дак вон там и кончаются! – охотно пояснила повариха. – А тебе, сынок, зачем? Там деревня начинается. Ты смотри, тебе туда и вовсе соваться не следует, оно только так считается, что в деревнях блаженных почитают, у них и своих недоумков хватает, городских они не больно жалуют. Поаккуратнее там.
Дуся проглотил трогательную заботу женщины, прихватил с собой тявкающую тезку и направился в деревню.
Вообще житель он был исконно городской. Еще в детстве он страшно завидовал одноклассникам, которых каждое лето отправляли к бабушкам за пределы города. Осенью ребята приезжали и рассказывали совершенно небывалые вещи. Оказывается, в деревнях можно совершенно безнадзорно купаться в речке, сидеть до полуночи у костра и даже не мыть руки перед едой! У Дуси не было бабушек вообще, поэтому единственное, что он мог, – так это учить стихи на сельскую тему, разглядывать картинки с изображением покосившихся избушек и распевать песенки «Я коровушку доить буду, малых детушек кормить буду, калинка, малинка моя…»
Теперь он приближался к деревне, в душе щемило от романтики, а по груди разливалось тепло.
– Черт! Дуська! – опомнился он. – Да что ж ты все время у меня за пазухой гадишь?! Вот стерва! Топай теперь сама!
Собачонка и в самом деле, очутившись на знакомом месте, по первой же нужде облегчилась и никакой своей вины в этом не заметила. Евдоким обиженно сбросил пакостницу на землю и величаво пошагал дальше, предаваясь детским воспоминаниям о деревне. Коттеджи закончились, и впереди замаячили крыши деревеньки. Уже пахло дымком, навозом, и совсем рядом, на поляне между деревушкой и коттеджами, паслись настоящие коровы – милые, добрые существа, которых Дуся видел на картинках. Сейчас они были вот, в двух шагах. Дуся даже осмелился, протянул руку и осторожно погладил теленка по белому боку. Теленок даже не обернулся, только сильно хлестнул себя хвостом, а заодно и Дусю. Стало немножко весело. Но все испортила терьериха. С бешеным тявканьем она нападала на коров и пыталась прямо-таки разорвать этих махин своими мелкими зубками. Те же только лениво отбрыкивались. Но тут Дуська подскочила к теленку и, визгливо тявкнув, впилась тому в ногу. И в тот же миг Евдоким увидел, как на собачонку двинулась огромная туша. Корова, наклонив голову и выставив острые, как клинки горцев, рога, набирала скорость. Собачонка смекнула, что ей ни за что не справиться самой и резво кинулась к Евдокиму. Тот схватил псину и сиганул от стада. За спиной слышался нарастающий топот, и любитель деревень рванул из последних сил. Дусины ноги топали с частотой швейной машинки, голова до самой шеи покрылась нездоровым багрянцем, а сердце собиралось вот-вот лопнуть от непосильной нагрузки. Неудобно было и собачонке – она уже сползла куда-то на пузо, карабкалась обратно и беспрестанно тоненько выла. Опомнился Дуся только тогда, когда его торс чуть не помял капот машины.
– Ты свихнулся, мать твою?! – выскочила из салона Ксения и накинулась на Филина. – Это хорошо, что я еще только выезжала, скорость не набрала! А если бы… А ты откуда такой? Чего случилось-то?
Дуся сначала запрыгнул в машину, захлопнул двери, а потом разразился гневом.
– На… Вот… лучше пришиби ее сразу… а то я сам… ее об забор… головой, – швырнул он на сиденье собачку, с трудом переводя дыхание. – Она… Она меня сначала обмочила, а потом… я из-за нее… чуть сам не обмочился!
Выслушав недолгую Дусину историю, Ксения успокоила:
– Да ты зря волновался. Коровы, они, в общем-то, мирные животные, они не кусаются.
Глава 5
Липосакция на сердце
Енотова они отыскали в отделе женской одежды. Некая привередливая покупательница потребовала директора магазина для одной-единственной цели – чтобы он посмотрел, хорошо ли сидит на ней трикотажный костюм. На взгляд Антипа Егоровича, костюм не сидел – он прямо-таки впивался в многопудовое тело покупательницы, обтягивал все ее складки и валики на талии, животе и спине и делал ее очень похожей на гусеницу. Однако сказать об этом покупательнице Енотов никак не мог – щадил психику. Свою.
– Как вам кажется, мне это идет? – вертелась женщина во все стороны.
– Это дело вкуса, – уклончиво ответил Енотов, и дама тут же принялась стягивать с себя вещь.
– Девушка, подайте мне вон то платьице, я еще не мерила!
Измотанная продавщица притащила платьице, а Енотов покрылся потом – придется снова оценивать, что-то говорить, а что там скажешь, если прямо сейчас видно, что новое платьице еще на два размера меньше прежнего!
– Антип Егорович! Можно вас? – появилась рядом с примерочной кабиной сияющая Ксения.
Директор радостно встрепенулся и, брякнув толстухе «У меня дела», спешно понесся в кабинет.
– Вы себе не представляете, как они выматывают, эти покупатели! – усаживаясь за стол, вытер пот Енотов. – Прямо проходу не дают. Например, позавчера явилась молоденькая мамочка покупать дочурке велосипед. Дочурка крохотная – едва ли три годика исполнилось, ну и велик ей подбирали соответственный – маленький, трехколесный, красивый и крепкий… Хороший выбрали, наш, отечественный, качество отличное. Так они дома что выдумали? На велосипед папаша уселся – проверить, выдержат ли колеса. Папаша весом с доброго быка будет, но колеса выдержали, тогда они соседа позвали – тоже толстячка дай бог. Колеса выдержали, но вот сиденье сломалось. Так эта мамочка принеслась вчера с криком: «Такую дрянь нам всучили! Дочка после того, как увидела, что папенька с седла вывалился, теперь ни за что на велик не садится! Засужу! Вы нанесли ребенку непоправимую душевную травму!» Просто голова отрывается.
– Однако удивительно, что вы с таким чутким сердцем еще и директор, – покачал головой Дуся. – Обычно таких сердечных очень быстро с теплого местечка высиживают. Вот взять, к примеру, меня. Сколько я женщин на своих руках перетаскал, а вот поди ж ты – захотелось кому-то сладкой должности санитара!
