Когда Ксения появилась в фойе, сверкающая и пахнущая как распустившаяся роза, он уже созрел для откровения.
– Ксения! Я хотел сознаться… – бережно застегивая все пуговицы, надулся Дуся. – Я хочу тебе сказать страшную правду…
– Ты все-таки упер окорок у Марфы Николаевны? – предположила самое страшное Ксения.
– Нет, я…
– Давай сядем в машину, и там ты мне поведаешь, какие такие тайны у тебя завелись, пока я укладывала волосы, – нервно перебила его Ксения и уверенно пошла к машине.
Дусик трусил следом. Он подбирал красивые слова, придумывал позы и вообще – отставал как мог, его все же пугало объяснение с дамой.
– Ну? Чего там у тебя в мозгах копошится? – неласково спросила Ксения, когда машина тронулась.
Дусик старательно вздохнул, вздох получился совершенно не мужским, с каким-то жалким всхлипом, и выпалил:
– Я не тот!
– Понятно… – не отрывалась взглядом от дороги Ксения. – Ты не тот, а который?
– Понимаешь… В моей судьбе появился странный человек, который перевернул всю мою жизнь! – высокопарно начал Дусик и принял позу мыслителя. – Он прокрался на экран, назвался моим именем и испоганил всю мою карьеру!
– А у тебя была карьера? – вздернула брови Ксения. – Ты собирался стать акушером-гинекологом? И тайно учился в мединституте?
– Я ведь уже говорил: нигде я не учился! И не собирался! А карьера была. Была сахарная мечта – нести Елену Маркушину в ее нелегкий путь!
Ксения остекленевшими глазами уставилась на спутника:
– Куда? Куда ты собрался ее нести?
Елена Маркушина была известной поп-дивой, из вредности судьбы засунутой в сибирскую провинцию. Дива была молода, очаровательна и ни в какой путь не собиралась.
– Куда ты собрался ее нести, несчастье наше? – отошла от шока Ксения, и машина вильнула, потеряв на минуту управление.
– Господи! Ну неужели так трудно догадаться? В роддом, конечно! Должна же она когда-нибудь стать матерью? А наша клиника лучшая в городе! Естественно, я бы ее понес на носилках, она бы мне улыбалась, я бы взял у нее автограф, а потом попросил бы посвятить мне песню. Или альбом! А чего? Женщины в таком состоянии делаются ужасно покладистыми. А потом… Ну потом, само собой, после того, как я бы стал героем альбома, для меня были бы открыты любые двери!
Ксения засопела носом, но от выражений удержалась.
– Так что там с этим странным человеком? – напомнила она.
– Ну я ведь говорю: он срубил мою карьеру прямо-таки на корню! Он наговорил про нашего главного, что тот старый маразматик, что он ворует из детской кухни кефир и ходит при жене неглиже. У нас об этом все знают, но никто ведь не лезет в телевизор! А этот идиот полез! И наговорил пакостей от моего имени! И еще сообщил, что я хочу занять место главного!
– А ты не хочешь?
– Хочу! Меня об этом главный тоже спросил, а потом… Ну, короче, он не согласился. И все из-за этого чертова выступления!
– Выбрось из головы. Ну выступил и выступил, и чего дергаешься? У тебя теперь другая судьба.
– Да нет! – пылко продолжил Дуся и схватил Ксению за лацкан пиджака. – Ты же не поняла! Я ведь чего волнуюсь – ты ведь со своим мужем тоже меня не за того принимаешь, наверное, да? Ты думаешь, что я тот, в экране, а я не тот! Ну? Дошло? Я не тот, кто вам нужен, поэтому сейчас поворачивай направо, там такая арка, через нее проезжаешь… Я тебе говорю – направо!!!
Ксения с равнодушием в лице следовала прежним курсом и на вопли Дуси внимания не обращала.
– Мы же договорились, ты работаешь у меня охранником, какое мне дело до чьего-то выступления? И вообще, я сделаю из тебя конфетку.
– Петушка на палочке? – испуганно пролепетал Дуся и сразу же решил проверить следующую версию: – Скажи, Ксения, ты меня любишь?
– Еще нет, но очень, просто безумно стараюсь это сделать! – искренне выдохнула та. – А ты все время мне мешаешь! Все! Приехали, вываливайся. И не забудь: у тебя сейчас тренировка. Так что переодевайся и дуй в спортзал. И, Дуся, я очень тебя прошу: постарайся, чтобы тебя полюбили.
– Да бог с ней, с любовью! Ты мне скажи, во что переодеваться? – вскипел Дуся. Он совсем не хотел расставаться с нарядным костюмом.
– Вон в тех коробках кое-что для тебя. Там, кстати, есть и спортивный костюм, – вздохнула Ксения и выбралась из машины.
Дуся, весело потряхивая пышным задом, понесся крушить коробки. Через полчаса в спортзал ввалился Евдоким Филин в новом спортивном наряде. И штаны, и олимпийка были куплены в самом дорогом магазине, сам по себе костюм смотрелся бы изумительно, если бы в нем не было Дусика. У него было все: и толстенькие слоновьи ножки, и животик размером с квасную бочку, и плотненькие валики на боках, и даже целлюлит, который, как утверждают медики, у мужчин встречается крайне редко. И все это богатство не совсем умещалось в высокофирменную одежду, а выпирало и вылезало отовсюду, точно опара.
– Краса-а-авица… – усмехнулся охранник, которого Ксения называла Максом. – Как ты там пел: коса до пояса?
Макс был одет в черную майку и светлые трусы, но даже в таком полураздетом состоянии выглядел явно выигрышнее Дуси. У Макса пузырились мышцы на руках и ногах, и лицо имело мужское, зверское выражение. Охранник не останавливаясь прыгал возле груши и тыкал снаряд круглой боксерской перчаткой. Дуся тоже запрыгал рядом – получалось плохо. Он вроде прыгал сам по себе, а его килограммы – отдельно от хозяина. Тело колыхалось, тряслось и дрожало.
– Хорош скакать, – приказал Макс. – Давай отрабатывать защиту. Закрывайся!
Это было зверство! Дуся и не понимал, что значит – закрывайся. Он, наивный, задрал руки кверху и прикрыл самое слабое место – темечко. И мгновенно в его глазах полыхнул салют – Макс познакомил-таки его с кулаком. Что было дальше, Дусик не любил вспоминать – охранник отрабатывал удар, а Дуся Евдокимов прилежно служил грушей.
– Хватит!!! – орал он. – Ты что, сдурел?!
– Так я ж говорю – закрывайся! Ты так никогда не научишься. Ставь руки вот так, видишь?
Дусик уже ничего не видел – у него заплыл глаз, распухла щека, а губы напоминали растерзанные сардельки.
– Давай теперь ты меня, – предложил Макс и принялся скакать возле Дуси, закрывая лицо перчатками. – Ну! Смелее!
– Аа-а-а!!! – взревел Дуся утробным басом и ринулся на обидчика всей тушей.
Скачущий Макс не ожидал такого свирепого, самоотверженного броска и был сломлен многопудовой фигурой противника. Раздался глухой стук, будто кто-то скинул с балкона мешок с картошкой, и наступила тишина.
– Ты! Дирижабль! Ты нам парня раздавил! – подлетели к Дусику другие охранники. – Слышь! Ты живот в сторону сдвинь, дай посмотреть, Макс дышит или уже помер?
