Ящерицы привстали на задние лапы, а в передние взяли оглобли.
Тронулись.
* * *
Это произошло несколько дней назад. Айрис про себя злорадствовала: у ректора у самого было рыльце в пушку! Великий господин «Вам-не-Дорога-Ваша-Жизнь-Адептка, Вы-Нарушаете— Правила-Академии» ходил в несанкционированные дозоры и нарушал строжайшие правила. Еще осмеливался ругать за это Айрис, какое двуличие!
Но потом, одумавшись, пожалела о своем бездушии и раскаялась. Ей мучительно было смотреть на уставшего, страдающего от сильных ран Лавеля. Каждый из них сделал свой выбор: она — свой, он — свой. Как ни странно, при всем ее различии с Лавелем их выборы совпадали. Она выбрала опасные походы в дозор и риск собственной жизнью, и он тоже.
Все это время Равен Лавель лазил по северным болотам, разыскивая пропавшую группу ведьмаков из десяти человек. Академия, не получая несколько недель известий о группе, списала их со счетов и вычеркнула из списков. Ему удалось спасти только двоих. По слухам, немедленно распространившимся среди студентов, Айрис поняла, что северные болота — теперь одна сплошная дыра, и там кишмя кишат монстры и темные твари всех размеров и мастей. Эти земли для страны теперь потеряны. И как только Равен рискнул туда сунуться! Еще ругал молодую ведьму за безрассудство! Ведь он мог попасть в плен, провалиться в черную дыру и оказаться по ту сторону, в Темной Империи, тамошние чудовища обрадуются свежему куску мяса.
После долгого отсутствия, когда ни Айрис, ни старый маг уже не находили себе места от волнения, ректор объявился, таща на себе двоих адептов-второкурсников. Один из них, так трудно вырванный из когтей нечисти, не выжил.
Девушка видела, как израненного, неестественно бледного Лавеля несли на носилках в больничное крыло. Ее туда не пустили.
Гаденькая сокурсница Мариша Бельяр злобно заметила, что не везет Айрис с родственниками, она скоро вновь станет сироткой. Видно, она приносит несчастье на голову тех, кто удочерит ее. Ее собственные родители отказались от нее в детстве именно из-за этого.
Расстроенные болезнью всеобщего любимца и кумира, пустоголовые барышни подхватили эту идею и уже по академии стали шептаться, что молодая ведьма приносит несчастья и что не только ходить с ней в дозоры опасно, но и просто стоя рядом, она может навести порчу.
Девушка даже не замечала этих насмешек. Ее волновала судьба пусть и названного в фальшивом документе родственника, но все-таки, как-никак, члена ее маленькой, вновь обретенной семьи. И если она Лавеля не очень жаловала из-за их разногласий, то ради архимага могла пойти на многое. Больше всего девушке было жалко старичка, не находившего себе места.
Ведьма вспомнила про укрепляющее средство, которое прислал в письме Тедди. Она показала его своей единственной подруге — лекарке Мерион. Девушка проходила практику в больничном крыле.
Травница аккуратно вскрыла конвертик, сунула туда нос-пуговку, нюхнула и просто взвилась в воздух:
— Черный гриб! Как ты смогла его добыть? — после этого момента Айрис успела заметить только мелькнувшую спину лекарки, та, сломя голову, понеслась в палату к лежащему там Лавелю.
После этого ректор стал поправляться, но полностью так и не выздоровел и был слаб.
Ведьму пустили к нему всего раз, и то тайно. Мерион прислала слезную записку с просьбой о помощи, Айрис не могла отказать подруге. Пока ее выбившаяся из сил подруга отсыпалась, девушка сидела возле нее и Лавеля, охраняя их сон.
Ночью ректор открыл глаза, попросил воды. Айрис не стала будить истощённую дневными заботами подругу и дала Лавелю напиться.
— Опять вы нарушаете правила! Все студенты после заката должны быть в своих комнатах!
— Как и вы! — огрызнулась Айрис. — Зачем вы поперлись в эти чертовы болота?
Она не надеялась на ответ, но:
— Я представил, как они напрасно ждут помощи, которая никогда не придёт. Это неправильно не искать своих, даже если их уже нет в живых! — прошелестел ректор Лавель. Короткий разговор утомил его, раны заживали плохо. Синие глаза закрылись, он заснул.
Девушка просидела рядом целую ночь, утром ей пришлось тайно покинуть больничное крыло. Лавель, медленно, но верно, шел на поправку.
О своих приключениях на черных, как теперь их называли, болотах Лавель молчал, как рыба, к чудовищному неудовольствию старика. Последний был страшно недоволен, бесился, но вытянуть из сына не смог ни слова.
Летние каникулы на природе придумал как раз архимаг Карей. Он посчитал, что деревенский воздух и смена места поправит здоровье его воспитанника.
Вся троица, плюс Мурлыка и тайно Фоля отправлялись на летние каникулы погостить у друзей старика.
* * *
Карета с молчаливой тройкой бодренько катила по дороге. В окнах за стеклом мелькали засеянные поля, леса и деревни. Поездка предстояла долгая, они ехали на юг. Время от времени останавливались на ночевку в постоялых дворах и деревенских хижинах. За соответствующую плату крестьяне с радостью уступали им свои дома и постели, а сами перебирались на сеновалы и в сараи.
Айрис с удивлением обнаружила, что крестьяне бедствуют. Вещи и дома у них были богатые, добротные, построенные на века и оставшиеся от лучших времён. Но еды не хватало, поэтому угощали их скромно.
Посевы гибли под натиском темных тварей и черных дыр. Крестьяне устраивали собственные дозоры, обходили прилегающую к поселениям территорию и искали места образования черных дыр.
Их можно было обнаружить по ведьминым кругам. Вокруг еще не видимого провала в другой мир кружком росли ядовитые красные мухоморы. Из города им посылались целые телеги магических маяков для сдерживания роста черных дыр, которые, как язвы, покрывали всю страну и росли с невероятной скоростью, вбирая в себя новые участки плодородной земли.
Стоило где-то поблизости открыться такой дыре — и деревне приходил конец. Жители уходили оттуда, выгнанные темными тварями, житью и нежитью. В полях гибли посевы, в округе начинала твориться чертовщина: пропадали люди, в особенности, малые дети. В селах, где слишком часто исчезали малыши, иногда прямо из колыбелек, люди видели серых призрачных волков.
Покойники вставали из могил и начинали шататься по лесам, забираться в поселения, разносить чуму и заразу. Вокруг них стояло облако зловонных миазмов. Они бродили по дорогам, за ними тянулся ядовито-зеленый чумной след, оседая на траве и земле. Крестьяне, обмотав лица тряпками, забивали серпами, косами и дубинами нежить, кромсали на куски, заваливали бревнами и сжигали.
На дорогах становилось небезопасно: часть бездомных крестьян, кому повезло иметь родственников, отправлялись жить к ним. Иногда в одной избе ютилось пять или шесть семей. Те, кому некуда было пойти, опускались, становились разбойниками и выходили грабить на большую дорогу. Только посмотрев своими глазами на то, что творится за стенами города, Айрис поняла, в какой пропасти находилась их страна.
