– Так вышло, – передразнил Шибрида и засвистел соловьём.
Вершок – невысокий конёк, скорее помесь осла и пони, заскакал обратно. С такого и падать было не страшно. Он ткнулся губами к Шибриде в поисках лакомства, варяг потрепал мохнатую голову:
– Пожалел тебя, Молодец, пожалел. У него и проси еду, он тебя избалует.
– А если и пожалел, то что, плохо? Ты же говорил, что своего коня оберегать как друга надо, – Данила отдал Вершку сушёную морковку.
– Так и другу бывает полезно по заднице получить, чтобы шевелился быстрее и задницу свою от более страшной участи уберёг. Вот ты за поводья не стал тянуть, а в настоящем бою тебя бы уже в плен взяли. По душе тебе такая участь?
– Нет. Но было бы у меня стремя, я бы так не свалился.
– Ха… Со стременем каждый дурак сможет, а ты правильной посадке научиться должен. Так ногами стискивать бока лошади, чтобы и без стремян в седле как влитой сидеть.
– Кочевники тоже без стремян учатся ездить?
Данила помнил из книг по истории, что манера езды у викингов и у разных степняков заметно различалась.
– Ты на печенегов не равняйся. Если ты так будешь на лошади ездить, любой копчёный тебя арканом из седла вытащит, хоть со стременами, хоть без. А раз ты такой добрый и любишь по земле ходить, мы тебе с Вершком покажем разницу между пешцем и конным, – Шибрида легко запрыгнул в седло, конь даже и не подумал шелохнуться. – Хватайся за заднюю луку, пробежим с тобой пару кружков.
«Кружки» оказались окружностью километра в три.
– Вот, – сказал варяг отдувающемуся и красному Даниле, – выбирай, что тебе любо: в седле скакать али за лошадиным хвостом бегать?
И Данила выбрал. Взял повод, схватившись за гриву, запрыгнул в седло, обхватил ногами бока коня, как учил его наставник, настолько крепко, насколько хватало сил после пробежки, и подал Вершку команду начать движение – голосом и ощутимым ударом пятками. Конёк приказ понял, взял с места тряской рысью.
– Хорошо, – одобрил Шибрида, – а теперь направо.
Молодцов потянул правый повод на себя и одновременно ударил ногой по левому боку коня – Вершок повернул в нужную сторону.
– Хорошо, а теперь прибавь ему шагу, быстрее, – варяг резко присвистнул.
Конь под Данилой перешёл в галоп, так что тот еле удержался в седле. В искусстве наездника – хоть со стременем, хоть без – главным оказались не только сильные ноги, но и умение правильно держать спину, балансировать, подстраиваясь под темп лошади, даже положение рук было важно. Если ими размахивать абы как, то, во-первых, запросто можно свалиться с лошади, а во-вторых, напугать её. Ну и на скаку вообще-то не так-то просто руками махать, а порой нужно, если у тебя в руках оружие и ты его хочешь применить. Клек даже специальные упражнения давал Даниле: в седле повернуть корпус, отклониться, вытянуть обе руки и так далее.
– Тпррууу… – Молодцов натянул на себя поводья и отклонился назад.
Вершок остановился, Данила потрепал его по шее:
– Покажем этому варягу! – и ударил пятками.
Конь скакал умеренным галопом, а Молодцов, стараясь не тянуть за повод, пытался удержать баланс на спине лошади. Получалось неплохо, только ноги стали совсем деревянные, и ляжки, несмотря на кожаные вставки в новых штанах, он, кажется, стёр.
– Неплохо, стой! – Шибрида ещё раз свистнул, и Вершок встал как вкопанный. – Научился кое-чему. Слазь, на сегодня хватит. Расседлай коня и отводи в стойло. Завтра попробуешь со стременами.
Два дня тренировок прошли не зря. Шибрида сказал, что ещё седмица – и Данила будет вполне прилично держаться на лошади, ну так, чтобы враги не падали со смеху при виде него.
Два летних месяца пролетели незаметно. В них приключений и дивных знакомств Данила не испытал, но зато отдохнул как следует и душой, и телом. Купался в Днепре, валялся до утра с Уладой на летней травке, пару раз с друзьями поохотился. Жили обережники на подворье Словенской сотни в Киеве, но за жильё платили, поскольку «контракт» с Путятой был временно расторгнут.
До Киева после схватки на Сварожьем капище друзья добрались без проблем, Данила снова поблагодарил Вакулу за угощение и отдельно за ценный подарок – пригодился. Забрал Уладу и поехал восвояси. Правда, перед этим поговорил ещё раз с Наськой:
– Уезжаю я вот, ещё раз спасибо тебе за помощь. Не взыщи, если что.
– Да за что мне на тебя обижаться?
– Ну, мало ли. Ты живи хорошо, Вакула тебе наверняка хорошего жениха подберёт, детишек ему нарожаешь, хозяйство у вас будет, всё как положено. О чём ещё мечтать девушке?
– Ну да, не о чем, – грустно ответила Наська.
– Эй, ты чего такая хмурая? Такой хорошей девочке грустить нельзя. Не из-за того, что я уезжаю?
– Не из-за этого.
Девушка шмыгнула носом.
– А вот врать старшим нехорошо, боги твои обидятся. Наська, я тебя не забуду, приезжать к вам буду часто. Моему другу Клеку тут понравилось, – Наська хихикнула. – Обернусь меньше чем через год, ещё погуляю на твоей свадьбе.
– А ты бы меня мог в жёны взять?
«Ну ничего себе вопросы, сразу вот так вдруг!»
– Тебя?! – воскликнул Данила и тут же опомнился: – Погоди, как же, вот прямь и в жёны? Послушай, ты девочка красивая, сразу видно – хозяйственная, работящая. Но неужели прямо сейчас за меня и пошла бы?
– Ага! – кивнула Наська со всей, наверное, ещё детской непосредственностью, но потом соизволила пояснить: – Ты сильный, богатый, щедрый. Что ещё мне надо?
«А ведь и правда, – подумал Молодцов, – ей выйти замуж за меня по меркам будущего – всё равно что какой-нибудь провинциалке отхватить себе охранника в солидной фирме типа "Газпрома"».
– Ну а если у меня изъян какой есть?
– Стерпится-слюбится, – деловито ответила она.
– Умная ты больно, да с характером. Правильно Вакула говорит: трудно мужу с тобой будет, – попытался отшутиться Молодцов.
– Значит, не возьмёшь? – серьёзно спросила девочка.
– Я же тебе говорил: я христианин и мне нельзя брать ни второй жены, ни наложницы.
– Да, жалко, я бы и Уладе твоей помогала.
Данила стиснул зубы. Если честно, то никаких религиозных табу, касающихся двоежёнства, для него не было. Да и в будущем чуть ли не большая часть мужчин имеет «наложниц», и это даже почётным считается. В том-то и дело, что Улада для него была и оставалась одной-единственной, но и отказать юной девочке, спасшей ему жизнь, было трудно.
Данила представил себе какого-нибудь туповатого увальня, который будет бить Наську, заставлять её работать от темна до темна. Блин, эта девчушка достойна большего!
«Ты не можешь сделать счастливыми всех женщин», – пришла здравая мысль, и буквально вопреки ей Данила сказал:
