Данила заметил, что, слушая эти рассказы, Шибрида и Клек мрачнели всё больше. Он сделал себе зарубку на память – разузнать, отчего так: раньше за варягами переживаний о всяких южанах-словенах не замечалось. Но сейчас, понятно, было некогда. Всем на ладье пришлось перейти на правый борт и с силой упереть шесты и вёсла в дно, чтобы «Лебёдушка» обогнула очередной валун, показывавший солнцу свой серый бок.
Это случилось под вечер, когда уже почти все ладьи прошли порог и приставали к берегу, чтобы загрузить товар обратно. Вдалеке возникло противное:
– И-и-и…
И свист, не менее мерзкий.
Данила даже не понял, что случилось, только увидел облако пыли на западе, там, где садилось и слепило глаза солнце. Помог опять крик Клека:
– Щит, дур-рак!
Молодцов выполнил команду, закрылся щитом. Когда тонкий свист прервался, послышалось редкое «тук-тук-тук». Даниле осталось лишь вытаращить глаза, когда чуть повыше крепления умбона, едва не задев руки, вылезла стрела и остановилась прямо перед его носом. В каком-то отупении Молодцов смог даже подробно разглядеть наконечник – тонкий, узкий, затейливо просверленный в нескольких местах. Должно быть, чтобы издавать тот самый свист. А противный звук и не думал прекращаться. Теперь он напоминал Даниле вой стабилизаторов бомб, не раз слышанный в кино. Может, просто это сравнение вылезло из подсознания, но эмоции гуляли по телу вполне осознанные: ноющий выматывающий страх, желание убежать, спрятаться куда-то, лишь бы не слышать этого мерзкого звука. Но нельзя – опустить щит, дёрнуться значило подставить свою спину под летящую смерть, нужно стоять и терпеть… звук этот мерзкий, мешающий думать, наматывающий нервы на кулак.
Разум почти впал в ступор, но Данила с удивлением заметил, что обережники неосознанно жмутся друг к другу, мелкими шажками, но собираются в строй. Молодцов усилием воли скользнул влево, рёбра щитов с глухим стуком соединились внахлёст. И сразу заметно полегчало, Данила ощутил себя будто в нерушимой крепости.
Атака прервалась так же внезапно, как и началась. Дробный стук сотен копыт возвестил о подходе на помощь сторожевой конной гриди. Совсем рядом защёлкали тетивы, и визг степных стрел умолк. Стук копыт стал удаляться, как потом рассказали Даниле – это конная сотня гридней бросилась в погоню за наглыми печенегами. Сам он хоть и поглядывал в щёлочку между щитами, ничего, кроме пыли и размытых силуэтов, не видел.
Обстрел прекратился, но ещё долго обережники стояли на ладье в сомкнутом строю – эта атака легко могла оказаться отвлекающим манёвром. На этот раз обошлось, уже в сумерках, в свете костров, караванщики стали считать потери.
Из людей Путяты убило одного и легко ранило ещё двоих. Все холопы. Убитого бедолагу пришпилило к борту «Лебёдушки» как кузнечика. Однако Вуефаст это, наоборот, одобрил:
– Кровью нашу ладью окропили, хороший знак.
Воислав на это ничего не сказал. Данила, как по нему, считал, что всех этих богов, духов и домовых больно много и каждому надо непременно заслать чего-нибудь!
Из обережников никто серьёзно не пострадал, если не считать нескольких продырявленных щитов. У большинства остальных купцов потерь не было вовсе. Главный налёт пришёлся по Словенской сотне. Повезло, блин!
Следующий небольшой отрезок пути проделали по чистой воде и опять стали разгружать корабли. Некоторые смельчаки так и вовсе рванули мимо порогов прямо по реке.
Впереди Днепр разделял надвое небольшой остров. До этого караван проплывал мимо островов и больших по размеру, но именно на этом Данила разглядел идолов.
Прямо к острову, не сворачивая, направились боевые ладьи. Порог, препятствующий пути на юг, не выглядел большим и опасным, в отличие от первого «Не спи», и тем не менее Данила кожей ощущал гнетущую атмосферу на палубе «Лебёдушки». Всё объяснилось, когда, почти поравнявшись с островом, ладья круто повернула к берегу, на стоянку. Варяги построились на борту, повёрнутому к острову, воздели мечи рукоятями к небу.
– Вечно здравствуй, князь Святослав Игоревич, да живёт вечно слава твоя, да будет место твоё рядом с Перуном достойно доблести твоей и твоей Руси! – провозгласил Воислав.
Данила понял. Вот она, оказывается, какая – Хортица, остров Хорса, бога солнца, где сложил голову великий князь Святослав со своими лучшими дружинниками.
«Лебёдушка» без труда пристала к берегу, а варяги отправились на лодке к Хортице, «Острову порога», как его ещё иногда называли. Должно быть, совершать какие-то свои обряды.
Словенские обережники в эту ночь не дежурили, так что можно было до некоторой степени расслабиться. Кошеварил Данила на пару с Ломятой, в такие моменты он жалел, что не смог взять с собой Уладу, без её готовки реально трудно приходилось.
Благодаря, а вернее сказать – несмотря на старания Молодцова, каша поспела вовремя. Но есть никто не стал. Скорохват наложил еды в глиняную плошку, как самый старший из оставшихся обережников, спустился к реке и пустил по воде дар от ватаги. Перед этим каждый охранник положил в тарелку по серебряной ногате.
Другие купцы, гридни и прочие свободные люди поступали так же. Кто-то бросал в Днепр венки из цветов, кто-то запускал по воде плошки с горящим жиром, иные даже жертвовали драгоценные шкурки белок и лисиц. И все эти дары были не духу порога. Каждое славянское племя согласно своим обычаям чествовало своего правителя – Великого князя Киевского, Хакана Тмутаракани, властителя Булгарии, Святослава Игоревича. А на острове Хорса тем временем горели огромные костры, слышались воинственные крики и волчий вой.
Даже Данила проникся этим молчаливым действом, главное, искренним, а не из-под палки. Любили Святослава в его землях. Пускай, если разобраться, ничего важного он для своих подданных не сделал. Но не Даниле судить, а этим людям, что сейчас отправляют богатые дары вниз по Днепру.
– Даниил, Ломята, вы дежурите сегодня в первую череду, – распорядился Скорохват и ушёл спать.
Возвращения варягов не ждали, они будут справлять свою тризну до утра, те, кто был не занят в дозоре или сторожевой сотне. Почему-то Данила был уверен, что нападать в эту ночь на них никто не рискнёт. Отвлечь варягов, которые воздают почести своему князю – то-то они рады будут. Между берегами на лодке пара сотен метров. Вот это настоящая тризна тогда будет для перуновых жрецов! Но расслабляться, конечно, нельзя было, а поговорить хотелось.
– Ломята, – громким шёпотом спросил Молодцов, – а что там, на Хортице, происходит?
– Кто ж знает, варяжские таинства.
М-да… на подобном таинстве Данила бывал, правда, не решился поприсутствовать до конца. И тогда он осмелился спросить о гибели Святослава. Все эти мистерии сегодняшнего вечера разбудили в нём алчный интерес. Общую легенду он знал: печенеги подло напали ночью и убили князя, но хотелось подробностей.
– Ломята, а ты знаешь, как погиб князь Святослав? О его последней битве, наверное, былины сложили, но ты слышал людей, которые там на самом деле были?
