– С дороги, уродец! – раздался громкий сиплый голос.
«Ну вот, накаркал», – мелькнула мысль, и я посмотрел на наглеца.
Над нами возвышался Боба, правая рука разбойного атамана Бергуса, говорят, профессиональный головорез и убийца. Посмотрим, кто таков. Нас проверяют на прочность. Я огляделся. Так и есть. Все с любопытством уставились на нас, интересно воинам, как же мы себя поведём. Смотрите. Нам не жалко. И не говорите потом, что не видели. А то ведь наш горбун парень быстрый и жёсткий.
Курбат встал, стряхнул с себя остатки каши и, чуть приподняв подбородок, кивнул в сторону Бобы:
– Пламен, мне его убить можно?
– Почему бы и нет? – пожал я плечами. – Препятствий к этому не вижу.
– Тогда я его убью, – спокойно сказал горбун.
– Вы чего?! Вы мне все по жизни должны! Сопляки! – взревел разбойник. – Да я вас…
Договорить он не успел, поскольку Курбат метнулся к нему и что было силы, а она в нём не малая, ударил кулаком сбоку в шею. Никогда на тренировках не понимал, как горбун это делает с болванами деревянными, у нас с Звениславом так не получалось, но головы манекенов слетали с плеч после одного удара. Впрочем, здоровяк Боба не деревянный манекен, и потому голова у него не слетела, а только отломилась от туловища.
Все, кто находился на поляне, услышали только хруст перебитых шейных позвонков, и разбойник рухнул на траву. Дело сделано, Курбат есть Курбат, он не шутил. Сказал, что убьёт, значит, так и сделает.
«Лесные братья» покойного Бобы, с криками выхватывая оружие, вскочили, и наши парни тоже приготовились к бою. Только учителя, Лука и Джоко, сидели спокойно, как если бы их это совсем не касалось. Да от наёмников, всё так же мирно продолжающих трапезу возле своих костров, раздался голос Кривого Руга:
– Бергус, уйми буянов. Их сейчас всех убьют. А ты мне без своих горе-вояк и даром не нужен.
– Всем вернуться на место! – рявкнул разбойный вожак, и его люди, несмотря на сильное подпитие, послушались.
– Вот и хорошо, – вновь голос Кривого Руга. – Бергус, Пламен, идите сюда. Ещё раз обсудим предстоящий поход.
Я подошёл к Кривому Ругу и сел на скатанный подле костра войлок. Следом в круг света влетел вожак разбойников Бергус, крепкий стройный мужчина, эдакий франт и благородный разбойник, разодетый в сшитую на заказ одежду из дорогих тканей. Он сел напротив Кривого Руга и, с трудом сдерживая смех, наклонился ко мне:
– Отлично ваш горбун Бобу сделал. – Увидев моё удивлённое лицо, пояснил: – Этот гад банду под себя подмять захотел, давно уже воду мутит. Так что без него спокойней. С меня причитается.
– Потом обговорите свои дела, – буркнул Кривой Руг и расстелил на траве карту. – Думать надо, как пойдём в степь.
– Так ведь определили уже всё. – Я подвинулся ближе к карте. – Пять дней до Норгенгорда. От него три дня до границы. Проскакиваем владения сагареков, там два конных перехода, и выходим на простор, где ловить нас просто некому. Ещё десять дней пути, и мы будем у переправы через Атиль. После чего ждём караван, улучаем удобный момент и наносим удар.
– Так-то оно так. – Кривой Руг почесал затылок. – Но, может, есть и другой путь. Например, через Горбонские холмы. Дорога по длине выйдет такая же, а опасности меньше.
– Нет, – возразил я. – Те места малоизвестны, и если заблукаем, то караван упустить можем. Опять же проводники наши, что твой контрабандист, что наш купец, именно эту дорогу знают.
– Ладно, – согласился временный командир отряда, скатывая карту, – сделаем, как решили, что уж сомневаться…
На следующий день начался настоящий поход. Каждый боец уже определился, как ему удобней передвигаться, всё было уложено, и можно сказать, что вчера примерялись к дороге, а сегодня уже её прочувствовали. Пять дней до Норгенгорда прошли, как и положено. Переход, отдых, вновь переход, и опять отдых. Проблем нигде не возникало, и вид военного отряда, передвигавшегося в сторону от основных боевых действий, никого не смущал. Только на въезде в сам Норгенгорд, где предполагалось докупить припасов и перековать разбойничьих лошадей, вышла небольшая заминка. Один из стражников указал на проезжающего мимо лесного бродягу и прокричал:
– Держите разбойника! Я узнал его, это бандит из шайки Бергуса!
Вперёд выехал Кривой Руг и, перекрывая гомон людей и орущего стражника, выкрикнул:
– Спокойно! Эти люди амнистированы и находятся на службе герцога.
От стражников отделился десятник, старший на посту, и потребовал:
– Бумагу предъяви.
Документы были предоставлены, вопрос решён, и нас впустили в город. За сутки мы сделали всё, что хотели, и вновь двинулись в дорогу. Прошло ещё три дня, и, перейдя брод в верховьях Быстриши, мы оказались на враждебной территории. Оставалось самое, на мой взгляд, трудное – проскочить степи, по которым кочевали сагареки. Вояки они не очень, оружие, как говорили наши проводники, плохое, да и численностью своей похвастаться не могли. Единственная причина, почему их до сих пор никто не уничтожил, – это бедность степняков. А ещё то обстоятельство, что земли вокруг бесплодные, и безводные холмы, растянувшиеся ниткой вдоль границ Эльмайнора, никого никогда не интересовали.
В голову отряда выдвинулись проводники – контрабандист Велик и купец Бойко Путимир, и по известным только им тропам мы направились на северо-восток. Весь расчёт был на то, что сагареки в это время года всегда кочуют дальше к северу, а здесь, если и есть кто, что маловероятно, пара патрулей в несколько всадников.
Прошёл один день, за ним второй, и наш отряд, так и не встретив ни одного человека, миновал угрюмые и негостеприимные земли племени сагареков. И наконец мы вступили в места, которые раньше принадлежали Дромскому каганату.
– Эх, – тоскливо окинув взглядом окрестности, вздохнул купец Путимир, – какая здесь земля! Это сейчас пустынно, лет семь уже. А раньше жизнь тут кипела… Ведь это самая благодатная земля на всём свете. Смотри, Пламен, трава выше пояса, хоть в зиму скотину на выпас выгоняй, быки завсегда даже самый глубокий снег раскидают и своё стадо прокормят, а через то и дромы сыты были. А вон ягоды, и сколько их, весь куст улепом. А ниже опустись, тут тебе и земляника с клубникой… Да всё, что душа пожелает! Бывало, зайдёшь в траву, раздвинешь её руками, и горстями ягоды в корзину скидываешь. И грибов здесь много, да разных. А какой мёд в этих краях!.. Вы-то не помните, малыми ещё были, когда эти благословенные прародителем нашим Сварогом места покидали, а я ничего не забыл. И он мне, мёд этот, бывает, до сих пор ночами снится.
– А ты отсюда, Бойко? – спросил я купца.
– Да, два дня пути дальше к северу приток Атиля речка Медведка, там городок наш стоял, Броды. Не подчинились горожане рахам, а за это наказание одно – смерть на алтаре. Из всего городка в тысячу человек ни одного живьём не взяли. Люди предпочли умереть, но не сдаться.
