С трудом наши лошади поднялись на изрезанный глинистыми дождевыми стоками и покрытый реденькой чахлой травкой холм. Мой Кызыл-Куш – один из первых на вершине, тяжко вздымает бока, и я спешился. Из чехла достал арбалет, подсумок с болтами и обернулся. Погоню видно хорошо, километра полтора от нас, идут четырьмя полусотнями, выгнувшись полумесяцем и огибая холм. При этом кочевники не торопились, ибо понимали, что нам сейчас не уйти.
– Бойко! – окликнул я дородного купчину, свалившегося со своего мерина и никак не могущего отдышаться.
– Чего? – страдальчески выдохнул он.
– Кто это? – указал я в сторону наших преследователей.
Купец оглянулся, приложил к глазам ладонь, всмотрелся и, размазав по лицу грязный пот, текущий с него ручьем, ответил:
– Сагареки, чтоб им пусто было. Только они походные бунчуки в рыжий цвет красят.
Понятно. Только что они делают в этих местах, неясно.
Рядом со мной остановили коней Курбат и Звенислав, а чуть позже появились парни из нашего десятка. Все они деловиты и спокойны, готовятся к бою, заряжают арбалеты, выкладывают на войлок болты. Тут же рядом сабли, мечи, ножи. Правильно, всё под рукой, и, если степняки полезут в атаку за оружием, далеко тянуться не надо.
Наконец весь отряд на вершине, коноводы из разбойников вбивают колы в сухую землю холма, а остальные готовятся к бою. А кочевники тем временем окружают холм, и их построение напоминает неровный квадрат. Всё это молча, что странно и несколько необычно, словно они чего-то ждут. И вот от одной полусотни отделился всадник, думается, старший среди сагареков, только у него доспех, а остальные в стёганых халатах. Он остановил коня у подножия холма и закричал:
– Эй, воины! Кто вы такие и что делаете в землях славного племени сагареков?!
Кривой Руг задумался, что ответить, а я подошёл к нему и спросил:
– Пахан, разреши, я с ними переговорю?
– Давай. – Кривой устало махнул рукой.
– Мы воины герцога Штангордского, – кричу я степняку в ответ, – и мы удивлены, что славные сагареки находятся здесь и говорят, что эта земля принадлежит им. Мы знаем, что владения вашего племени в двух конных переходах от этого места.
– Спускайся, поговорим! – Мне показалось, что степняк чем-то раздосадован. – Клянусь честью, вреда тебе не будет! Так сказал я, вождь всех сагареков Джамун Кабатаг!
– Хорошо, верю тебе, и да будут великий Тэнгри и его слуга Кои-солнце свидетелями твоих слов!
Запрыгнув на верного Кызыл-Куша, я спустился с холма. Мой конь не хуже, чем у местного вождя, а оружие и кольчуга, которую я успел на себя натянуть, качеством получше, чем у него. Видно, что небогато сагареки живут.
– Кто ты, молодой воин? – спросил вождь.
– Меня зовут Пламен сын Огнеяра, я из дромского рода Волка.
– Ой-ё-ёй, а разве есть ещё такие? – Вождь изобразил удивление, хотя наверняка новостью для него мой ответ не стал.
– Почему и нет? – так же как и вождь сагареков, делано и на показ удивился я. – В большом мире говорят, что и племя сагареков только выдумки. И нет такого давно на степных просторах, вымер весь до последнего человека.
Джамун Кабатаг побагровел, его передёрнуло. Он хотел сказать что-то резкое, но сдержался, поворотил своего буланого конька и спросил:
– А что ещё говорят?
– Говорят, что сагареки были мужественным и независимым племенем. Но стали рабами рахов и потеряли свою честь.
Вождь напрягся, схватился за плеть, а потом за саблю, но быстро успокоился и задал иной вопрос:
– Зачем вы пришли в степь?
– Рахам мстить, вождь, и знания природные получить.
– Зря вы вернулись, нет уже вашего народа.
– Есть мы, а значит, и народ жив. Есть те, кто в Архейских горах перевалы держит и не сдаёт. Так что не зря, вождь.
– Может, ты и прав, – в некоторой задумчивости пробормотал Кабатаг. – Однако не о том говорим. Дымами от самой Ориссы передали, что некая банда захватила караван с золотом. Ваших рук дело?
– Да, мы сработали.
– Я так и думал, что вы. Ваши следы мы больше месяца назад видели и терпеливо ждали, когда вы вернётесь. – Сагарек посмотрел на небо и что-то про себя прошептал, будто совещался с кем-то там, в далёком заоблачном мире, а затем опустил взгляд и произнёс: – Духи предков говорят, что надо делиться с ближними своими.
– Так то – с ближними, – выделил я.
– Поверь, молодой волк, – прищурился вождь, – мои две сотни воинов – самые лучшие твои друзья, пока я не дал им команду вас уничтожить.
– Зачем тебе золото, вождь? Придут рахи, найдут его, и всё твоё племя в пыль разотрут. Поэтому отпусти нас по-доброму, без боя, и тебе, – как и вождь, я приподнял глаза к синему небу и пошевелил губами, – обязательно зачтётся. Так духи говорят.
– Наверное, у нас разные духи, – усмехнулся Кабатаг. – Мои говорят, что без золота нам уходить нельзя.
– Пятьдесят слитков по килограмму каждый, хватит?
– Двести. – Глаза вождя загорелись. Вряд ли он знал, сколько в караване действительно золота, не по чину ему. Но кое-что он подсчитал и сам себе додумал.
– Шестьдесят.
– Сто девяносто.
– Шестьдесят пять, – торговался я.
– Сто восемьдесят пять, – настаивал вождь.
Странное зрелище мы в этот момент представляли. Два отряда сгруппировались и готовятся к бою насмерть, а тут двое, верхами, стоят под холмом и, словно барыги на базаре, спорят о цене. Минут пять торговались и сошлись на ста слитках. Каждый из нас поклялся всем самым святым, что будет честен с неожиданно появившимся партнёром. Я в свидетели Сварога призвал, хоть и не знал пока, как это делается правильно, а вождь сагареков, соответственно, Тэнгри своего помянул. После чего сверху спустили двух вьючных лошадей, их передали нукерам Кабатага, и, довольные друг другом, мы попрощались.
– Удачи тебе, Пламен сын Огнеяра, – пожелал он мне, разворачивая коня к своим.
– Угу, – пробурчал я, – и тебе всего самого наилучшего, Джамун Кабатаг.
Сагареки собрались в кучу, их вождь что-то выкрикнул и указал в нашу сторону плетью. После чего они дружно прокричали на своём наречии славу богам и духам-хранителям, а затем с развесёлыми песнями направились в сторону родных кочевий.
«Да уж, можно и повеселиться, – подумал я, глядя им в след. – Нормально для них всё сложилось. Без боя и кровопролития добыли для своего племени пять тысяч фергонских империалов по весу, богатство немалое, всё их бедное племя не один год кормить можно».
Ночевать остались на холме. Благо неподалеку ручей был, а где вода, там и жизнь. В дальнейший путь двинулись с утра, и, приглядываясь к окрестностям, я не понимал, почему здесь никто не живёт. Те же самые сагареки могли бы спокойно переселиться, земля ничья, нейтральная. Вода есть, трава имеется, зверья, правда, немного. Но степных дроф, неуклюжих жирных и не летающих птиц, несколько штук, походя, мы подбили. Спросить бы кого, так под рукой только Бойко. Но он сразу сказал, что в этих местах никогда не бывал. Есть у меня подозрение, что Джоко здесь бродил, причём неоднократно. Видел я, как он Кривому Ругу вечерком о местных тропах и путях рассказывал. Так, может, спросить? Это запросто.
