Книга Вирус "А". Как мы заболели вторжением в Афганистан, страница 104. Автор книги Владимир Снегирев, Валерий Самунин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Вирус "А". Как мы заболели вторжением в Афганистан»

Cтраница 104

Год назад, оказавшись в центре Европы, в этом прекрасном старинном городе, он вдруг осознал, что отныне нет рядом ненавистного Амина, а значит, нет и всех связанных с ним унижений. Что он более не несет никакой ответственности за все происходящее в Афганистане, а лишь как дипломат представляет здесь свою страну. Что ему выпала передышка в той нескончаемой вражде «халька» и «парчама», вражде, которая благодаря Амину переросла сейчас в настоящую кровавую войну, направленную против его сторонников. Мысленно он возблагодарил судьбу за то, что остался жив, за то, что получил эту, возможно, недолгую передышку. Следовало перевести дух, привести в порядок свои мысли, подумать о будущем.

Новый посол ДРА получил в свое распоряжение прекрасный трехэтажный особняк в одном из элитных районов Праги. Ему выделили черную «Татру» с вышколенным шофером-чехом, а еще один автомобиль поменьше предоставили для обслуживания семьи. Вместе с Бабраком в особняке поселились его жена Махбуба, два сына, две дочери и его личный секретарь Абдулла Бахор.

Очень скоро Кармаль, как и положено по протоколу, вручил чехословацкому президенту свои верительные грамоты. Густав Гусак за бокалом шампанского долго и, похоже, с искренней заинтересованностью расспрашивал его об Афганистане и случившейся там революции. Не вдаваясь в подробности, Кармаль охотно удовлетворил его любопытство.

В первые недели все шло хорошо. Даже слишком хорошо, чтобы это могло продолжаться долго. Кармаль много гулял, ходил с детьми по музеям, они путешествовали на машине по живописным окрестностям Праги, посещали старинные замки, величественные храмы. Однако уже в середине августа его настроение вдруг резко ухудшилось. На смену благодушию опять пришло напряжение, он стал хмурым, подолгу запирался в своем кабинете. Из Кабула пришли известия о том, что оставшиеся там парчамисты под руководством Кештманда якобы пытались совершить государственный переворот. Информация была скудной: то ли они просто обсуждали в своем кругу возможность выступления против халькистов, то ли предприняли какие-то реальные действия, но Тараки и Амин сразу воспользовались этим для того, чтобы окончательно добить своих недругов. Кештманд и его соратники были арестованы, брошены в тюрьму, их пытали и почти сразу объявили заклятыми врагами революции и народа, агентами империализма и реакции.

Кармаль прекрасно понимал, что и его спокойная жизнь на этом кончилась. Ясно, что главными заговорщиками сделают именно его и других руководителей фракции, которые сейчас назначены послами. Он созвонился с Барьялаем (в Исламабаде), Наджибом (в Тегеране), Анахитой Ратебзад (в Белграде), Нуром (в Вашингтоне), Вакилем (в Лондоне) и обсудил с ними создавшуюся ситуацию. В эти же дни все послы-пар-чамисты получили указание из Кабула прибыть домой — кто «для консультаций», кто — для «назначения на новую должность». Кармаль связался с советскими товарищами: как быть? Через день к его резиденции подкатили два микроавтобуса. В них был погружен заранее упакованный личный багаж семьи, туда же уселись сам посол, его домочадцы, и машины резво умчались в неизвестном направлении.

Сотрудники госбезопасности Чехословакии привезли их в охотничий домик, расположенный в ста километрах от Праги. Это была вполне комфортная, спрятанная в глухой чаще усадьба: камин и чучела оленей в уютной гостиной, несколько спален на втором этаже. Трудно было даже представить, что кто-то из посторонних мог бы обнаружить это убежище. Связь с внешним миром оставалась только одна — по телефону, но обученный правилам конспирации, Кармаль знал, что можно, а что нельзя говорить своим редким телефонным собеседникам. Во всяком случае, даже ближайшие соратники долгое время не имели представления о том, где прячут теперь их предводителя.

Кстати, сами соратники, к тому времени тоже покинув свои посольские должности, укрылись вначале в Белграде, а затем в Париже.

В семье Кармаля долго решали, как быть с детьми, ведь им следовало учиться, старший сын Восток (названный так в честь советского космического корабля) поступил в пражский университет, а дочь Анахита хотела продолжать учебу в МГУ. В итоге пошли на риск, отпустив детей на занятия без всякой охраны.

Амин предпринял попытку заслать на территорию Чехословакии группу киллеров с заданием выследить и уничтожить политического соперника, однако советские и местные спецслужбы сработали согласованно и профессионально: боевиков задержали.

В ноябре Кармаля навестил товарищ, отрекомендовавшийся работником отдела международной политики ЦК компартии Чехословакии. Явно смущаясь, он передал политическому беженцу послание своих московских коллег, смысл которого сводился к тому, что Кармалю не к лицу проводить раскольническую деятельность и бороться против существующего в Афганистане прогрессивного режима. Ему было также сообщено, что в настоящее время репрессии против парчами-стов и их семей прекратились, партия ведет слаженную работу по строительству нового общества, поэтому товарищ Кармаль должен сделать правильные выводы, отказаться от участия в антигосударственной деятельности и не подстрекать к ней своих соратников.

Выслушав гостя с каменным выражением лица, он справедливо рассудил, что нет никакого смысла вступать с ним в дискуссии и оправдываться, этот человек всего лишь курьер, передавший ему чужое письмо, да и само письмо, скорее всего, не отражает реальных настроений советского руководства. Правда, прощаясь с чехом, он все же не удержался: «Погодите, скоро советские товарищи заговорят со мной по-другому».

Но ожидание этих иных времен явно затягивалось.

Приехала и долго гостила у них в доме Анахита Ратебзад. Навещали верные соратники Наджиб и Барьялай.

Оказавшись невольным пациентом бальнеологического курорта в горах Словакии, афганец, вопреки предсказаниям здешних врачей, чувствовал себя с каждым днем все хуже. Целебная минеральная вода была неспособна залечить вновь открывшиеся душевные раны. Он жадно ловил поступавшие из Афганистана вести, по ночам слушал Би-би-си. И с каждым днем становился все мрачнее.

Кармаль не догадывался о том, что в Москве вспомнили о нем, что отныне каждый его шаг становится известен большим людям в Ясенево и на Лубянке, что совсем скоро вынужденное безделье закончится.

* * *

В середине августа своего спецпредставителя в Кабул направил и министр обороны. Им стал заместитель министра, главком сухопутных войск генерал армии И.Г. Павловский. С ним прибыла и довольно внушительная оперативная группа, состоявшая из генералов и старших офицеров, которые тотчас разъехались по разным провинциям с целью выяснения обстановки, оценки боеспособности афганских вооруженных сил и реальной опасности со стороны мятежных формирований.

Накануне своей командировки генерал позвонил по закрытой связи в Сочи, где отдыхал министр обороны, и спросил, планируется ли ввод наших войск в Афганистан? «Ни в коем случае», — твердо заверил его Устинов.

У Павловского в его послужном списке уже был опыт вторжения в чужую страну: в 1968-м он командовал полумиллионной группировкой войск, усмирявших Чехословакию. Год спустя получил звание Героя Советского Союза. Там же, в Чехословакии, под его началом служил командир десантной дивизии Лев Горелов — нынешний военный советник в ДРА Там же находился и еще один активный участник сегодняшних афганских событий — генерал-лейтенант Борис Иванов. Круг замкнулся?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация