Он снял трубку и на пушту переговорил с Амином. «Сейчас приедет». И вот тут-то он вдруг начал нам рассказывать о планах Амина по захвату власти. Не знаю, что с ним произошло, но только теперь он с горечью говорил об Амине то, что мы безрезультатно пытались внушить ему не один раз. Он говорил о том, что Амин был нетерпим к критике, всех своих оппонентов жестоко преследовал и даже подвергал репрессиям. Что он на все ключевые должности поставил своих родственников, а его молодой племянник Асадулла Амин теперь имеет целых девять постов по государственной и партийной линии. «Получается, что нашей страной, как во времена короля и Дауда, правит одна семья».
Поздно, слишком поздно открылись у него глаза.
Неожиданно прямо за дверью раздались пистолетные выстрелы, а затем прозвучала автоматная очередь. Мы вскочили. Постарались встать вплотную к стенам. Ведь стреляли совсем рядом и пули легко могли пробить тонкую дверь. Горелов бросился к окну, крикнул: «Амин бежит к машине!» Тараки был ближе всех к двери, и я отодвинул его в сторону. Попросил Рюрикова — самого молодого из нас — осторожно выглянуть в коридор, посмотреть что там. Вбежали возбужденные телохранители Тараки и стали что-то объяснять ему на пушту. Тараки нам говорит: «Убит мой начальник канцелярии, главный адъютант Саид Тарун».
Когда мы покидали дворец, то хорошо рассмотрели убитого: он лежал на лестничной площадке, совсем рядом с дверью в кабинет Тараки. Лежал лицом вверх, правая рука была прижата к поясу — как будто потянулся за пистолетом и в этот момент его сразили пули
Впоследствии мы пробовали восстановить в деталях, как же все произошло. Итак, после телефонного разговора с Тараки премьер в сопровождении трех своих охранников прибыл в Дом народов. Его машина остановилась рядом с нашими — той, в которой приехали мы, и той, в которой находилась наша охрана: три офицера-пограничника и подполковник Кабанов из представительства КГБ. Амин приветливо поздоровался с нашими офицерами и, оставив одного из своих сопровождающих у машин, с двумя другими вошел во дворец. Там на первом этаже его встретил Тарун. Амин пропустил его и одного своего телохранителя вперед, а сам с другим охранником на некотором отдалении двинулся следом. Они стали подниматься по лестнице на второй этаж. И вот, когда первые двое были уже наверху, началась стрельба. Кто первым нажал на курок? Скорее всего, Тарун хотел отогнать от дверей охранников Тараки и, угрожая им, схватился за пистолет. У тех не выдержали нервы, и они открыли огонь на поражение.
Но это лишь версия. Телохранители Тараки на следующий день по приказу Амина будут арестованы и исчезнут бесследно.
Перед уходом из дворца я сказал генсеку: «Нам, видимо, надо зайти к товарищу Амину». Он не возражал. Мы попрощались и через несколько минут были в здании Генерального штаба. Амин вроде бы искренне обрадовался нашему появлению. Он взял меня за руки, и я увидел кровь на рукаве его пиджака. «Вы ранены, товарищ Амин»? — «Нет, помогал своему раненому охраннику».
Я попытался объяснить, что произошло недоразумение, виновники которого — телохранители с обеих сторон, но Амин сразу прервал: «Нет, товарищ Пузанов, это была попытка убить меня. Я спасся чудом». Затем он обратился к Иванову: «Ну что, теперь вы убедились, что существовал заговор против меня? Эта кровь, — он показал на пятно на рукаве пиджака, — может быть смыта только кровью».
В это время совсем близко раздался выстрел танковой пушки, и одна из стоявших под окнами легковых машин разлетелась на куски. Мы поняли, что дальше находиться здесь становится опасно. К тому же Амин категорически не соглашался с нашими доводами завершить дело миром. Теперь он становился хозяином положения. Когда мы прощались, он сказал: «Если вам впредь захочется увидеть товарища Тараки и побеседовать с ним, то это надо делать только через меня. — И едко усмехнулся, глядя прямо на нас. — Во избежание недоразумений между охраной».
Д.Б. Рюриков, второй секретарь советского посольства:
После перестрелки Тараки, судя по его бледному лицу, был просто потрясен случившимся. Видимо, он решил, что ему пришел конец.
В коридоре, куда я вышел первым по просьбе посла, висела плотная пелена пороховых газов от автоматной стрельбы. Тарун лежал на площадке между первым и вторым этажами весь в крови. К дрожащему Тараки подбежал офицер его охраны: «В нас стреляли, и мы были вынуждены ответить».
Еще один штрих. Автоматный огонь, если судить по ранам Таруна, был таким плотным, что Амина, находись он близко, не могло бы не задеть. Его бы просто изрешетило пулями. Думаю, что Амин не поднимался выше первого этажа, то есть находился вне зоны огня.
Когда после визита к Амину мы вернулись в посольство, Александр Михайлович Пузанов, который прежде никогда не курил, оказавшись в кабинете, зажег сигару. Он тоже был потрясен. Но служба есть служба. По спецсвязи посол вышел на министра иностранных дел и доложил о происшедшем. Громыко сразу спросил: «Кровь была?» — «Да, была», — ответил посол. — «Это очень плохо».
А.К. Мисак, член политбюро ЦКНДПА, министр финансов:
Что же тогда было — настоящее покушение на Амина или инсценировка? Даже сейчас
[48] я не могу ответить на этот вопрос. Темное, очень темное дело.
Сам Амин преподносил мне это так. Когда Тараки в тот злополучный день пригласил его к себе во дворец, Амин, прежде чем отправиться туда, позвонил своему другу Таруну. Этот Тарун недавно стал главным адъютантом генсека, его даже сделали кандидатом в члены ЦК НДПА Амин с некоторых пор поддерживал с ним очень тесные отношения. Позвонив Таруну, он поинтересовался, не опасно ли ему принять приглашение? Тот успокоил: поскольку советские товарищи тоже находятся во дворце, то опасаться нечего. «Тарун встретил меня внизу, — рассказывал Амин. — Он и мой телохранитель Вазир Зирак пошли впереди, а я вместе с другим охранником следовал в нескольких шагах сзади. Поднявшись на второй этаж, мы увидели у дверей комнаты, где был Тараки, двух вооруженных автоматами офицеров. Тарун велел им освободить дорогу, крикнув, что с ним идет товарищ Амин. Но вдруг те вскинули автоматы и открыли огонь. Та-рун был убит сразу. Пули также попали в Вазира Зирака, который прикрыл меня собой».
Амину удалось невредимым выбежать из дворца, он вскочил в машину и уехал.
Мне кажется, Брежнев и Тараки в Москве сговорились убрать Амина с политической сцены. Как-нибудь его устранить. В нем видели главное препятствие к ликвидации раскола в партии, к тому же Москву смущали левацкие загибы нашего «второго человека». Остается загадкой, почему Тараки не воспользовался мирными средствами, не собрал пленум ЦК или заседание политбюро? Был не уверен в том, что открытая борьба принесет ему успех или, как и Амин, тоже имел склонность к заговорщицким методам? Да, мне кажется, оба они одинаково не уважали партийный устав и ни во что не ставили мораль.
