— Ну ты бы не бежал так сразу! Пусть сначала наша телеграмма уйдет. Посидел бы, пообщался с народом, — с укоризной пробурчал Виктор Бубнов. — Рассказал бы товарищам по работе, как ты достиг таких успехов в деле объединения НДПА
Алексей, похоже, обрадовался:
— Да, мужики, список говорит сам за себя. Не стану лицемерить, я счастлив, я горжусь! — решил поделиться с коллегами своей радостью размякший от всеобщего внимания Леша. — Вы же видели, чего мне все это стоило. Говоришь что с Тараканом (Тараки), что с Кармашей (Кармалем) по-человечески, разумно, спокойно доказываешь им необходимость единства партии — они ноль внимания. Давай, мели, Емеля, твоя неделя. Начинаешь «давить», они тут же донос на меня Бобу Пономареву! И самое гнусное: этот самый донос на себя самого, я же в ЦК КПСС и должен доставить. Спасибо, как-то Вилиор выручал. Писал пояснительные записки к этим доносам. Мол, Леша не виноват, он максимально тактично проводит обозначенную политическую линию, считается с самолюбием афганских лидеров, с которыми вынужден работать.
— Чего же ты теперь так радуешься? — криво улыбаясь, спросил Бубнов.
— Как же! Мои, ну… близкие мне люди стали руководителями страны.
— Ты что, Леша, не понимаешь, что это для тебя плохо? Теперь, через пару недель, если не раньше, тебя к ним никто и близко не подпустит. Да и они вряд ли захотят тебя знать. С ними будет теперь встречаться как минимум посол. А то и понаедут большие московские начальники. А с кем будешь встречаться ты? С кем ты теперь будешь работать? С нафарами?'Со своим слугой Гулямом?
— А что, если теперь Лешу назначат советником при высокопоставленных особах, как полковника Лоуренса Аравийского в свое время английская королева назначила советником при саудовском короле Фаруке? — съехидничал Старостин.
Петров, не обратив внимания на эти слова, но, видимо, осознав правоту сказанного Виктором, изменился в лице. Он вытащил из хотяевской пачки сигарету и грустно закурил.
— Зато, Леша, ты у нас теперь большой орденоносец! Ведь получить в мирное время орден Красного Знамени — это же очень здорово! — вернулся к наградной теме Юра Китаев.
— Да я этого ордена пока и не видел, — скромно заметил Петров. — Мне его пока еще никто и не вручил.
— А дырку-то в пиджаке, небось, уже просверлил? — не унимался Юра.
Орлов-Морозов с ничего не выражающим лицом сквозь учительские очки долго читал телеграмму, принесенную Хо-тяевым. Прочитав, слабо выдохнул:
— Да, состав руководства. хороший. Распределение должностей справедливое. Я здесь, Володя, только вставлю, что Тараки при распределении должностей прислушался к рекомендациям ЦК КПСС, доведенным до него совпослом на последней встрече в корпункте ТАСС. Это добавит нашим руководителям оптимизма.
— По-моему, у них и так оптимизма через край, — высказал свое мнение Владимир.
— Может быть. Однако когда люди сильно радуются, потом. часто наступает разочарование. Это, видимо, закономерность. какая-то.
— А у вас оптимизма нет?
[15]
— Ты знаешь, оптимизм есть… Только я не знаю, насколько он оправдан. Я боюсь, что. состав. руководства Афганистана скоро может измениться. Боюсь, что нам снова придется мирить халькистов и парчамистов.
* * *
Когда генерал-майор Заплатин получил предписание отбыть в служебную командировку в немецкий город Потсдам, он ничуть этому не удивился. Заплатин служил старшим инспектором политуправления сухопутных войск, и ему часто по делам службы приходилось навещать Германскую Демократическую Республику. В конце 70-х, когда холодная война вот-вот могла перерасти в «горячую», Советский Союз разместил на Западе колоссальные армейские ресурсы. Особенно мощный кулак был сосредоточен на немецкой территории — как можно ближе к вероятному противнику. Группа советских войск в Германии находилась под неусыпным контролем высшего руководства: там не переводились разного рода комиссии, инспекции, проверяющие и надзирающие. В случае начала третьей мировой войны солдатам и офицерам ГСВГ надлежало первыми погибнуть в ядерном смерче, но сначала они должны были выполнить свой долг: в пыль разнести всю Западную Европу.
На этот раз генералу Заплатину предстояло возглавить инспекционную группу. Жена, провожая Василия Петровича, слез не проливала и просила только об одном — чтобы он постарался вернуться к 30 мая, к ее дню рождения. «Конечно, Вика, не волнуйся», — он привычно чмокнул супругу и отправился на аэродром. Но в Потсдаме встречавший инспекторов командир дивизии отозвал Василия Петровича в сторону:
— Товарищ генерал, вас срочно просит с ним связаться член военного совета Группы советских войск.
Заплатин из кабинета комдива позвонил коллеге: что стряслось?
— Василий Петрович, у вас личные вещи сейчас с собой?
— Да, с собой, — покосился Заплатин на видавший виды чемодан.
— Тогда быстро обратно на аэродром. Самолет уже стоит «под парами», ждет вас. Срочный вызов в Москву.
Генерал Заплатин, давно привыкший ничему не удивляться, передал управление группой инспекторов другому человеку, а сам вылетел обратно в Москву. Там ему сразу говорят: «Срочно в главпур к Епишеву».
Генерал армии Епишев был начальником главного политического управления вооруженных сил страны, фактически куратором армии от ЦК, и прежде Заплатин видел его нечасто. Вошел он в кабинет, доложил как положено. Епишев:
— Вы знаете о том, что в Афганистане свершилась революция? — И не дожидаясь ответа, дальше. — Да, вот так, Народно-демократическая партия свергла прежний режим и провозгласила курс на прогрессивное развитие страны. А мы, как вам известно, всячески поддерживаем прогрессивные силы. Это наш интернациональный долг. Афганцы обратились с просьбой направить им советника начальника главного политуправления. Но, конечно, никакого политуправления там нет, все надо создавать с нуля. Вот мы тут обменялись мнениями с министром обороны и остановились на вашей кандидатуре. Как вы к этому отнесетесь?
Генерал Заплатин подумал было, что хорошо бы с женой посоветоваться, но, взглянув на бульдожий лик Епишева, понял: ответ надо давать сразу. И ответ в этом кабинете мог быть только один.
— Спасибо за оказанное доверие, — отчеканил он командирским голосом. — Постараюсь его оправдать.
— Вот и хорошо, — смягчился Епишев. — Он снял трубку правительственного телефона: — Борис Николаевич, мы нашли советника при афганском политуправлении. Генерал За-платин, опытный политработник, везде характеризуется положительно. Примите его? — И, закончив разговор, Заплатину:
— Сейчас езжайте в центральный комитет партии, с вами побеседует секретарь по международным вопросам Пономарев, он введет в обстановку. И сразу — в Кабул. На сборы вам два дня.
