– Кто как, – сухо сказала Тая, отведя глаза в сторону. – У нас даже Меньшие не сидят, сложа лапы.
– Видел, видел…
– И что же ты видел? – зло сверкнула глазами Тая.
Не удержавшись, Антон брякнул:
– Ну, как ваш рыжий пес у нас в Петровском орудует! Ведь мы сейчас лопали те самые сосиски, что он стащил на рынке, верно?
Говорить про Рыжика было никак нельзя, и Антон вовсе не собирался этого делать. Но уж больно Тая восхищалась этим Игорем. У нее даже глаза сияли!
Поняв, что сделал большую глупость, Антон до боли прикусил язык. Но было уже поздно.
Щеки Таи стали пунцовыми, глаза наполнились слезами.
Отвернувшись, она закрыла лицо руками и всхлипнула.
– Прости, Тая, я просто идиот! Даже сам не понимаю, почему такую глупость ляпнул…
– Уходи, – тихо сказала Тая.
– Но послушай, Таечка! Я дурость сморозил, но не со зла же…
– Уходи, – уже твердо повторила Тая. – Я думала, встретила человека, а ты… Нас, бездомных, многие ненавидят. Многие желают нам гибели, чтобы мы глаза сытым и успешным не мозолили. Называют нас паразитами, дикарями, быдлом, наркоманами, человеческим хламом… Раз даже родители от нас отказались, то кому мы нужны?!
А братьев наших меньших и вовсе гонят все, кому не попадя. Закрыли многие пансионаты для бездомных животных, отлавливают бродячих собак и кошек, убивают почем зря… Вокруг одна только болтовня про заботу о сирых и убогих. Никому не верю, и ни во что не верю! Уходи, и больше никогда сюда не возвращайся!
Антон понял, что девочка сейчас люто ненавидит его, и ничего сделать уже нельзя. Верно говорится: слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Эх, дурак он дурак!
– Хорошо, я уйду, – дрожащим голосом произнес он. – Уйду и не вернусь! Но клянусь: жизнь положу, чтобы брошенных детей и зверей на нашей земле стало меньше! Отец часто говорит: неправильно мы живем, не по-доброму. Я раньше не очень понимал, о чем отец говорил, а теперь, кажется, что-то начал соображать. Спасибо за науку! А еще мне надо замолить свой грех перед Меньшими…
Тая перестала всхлипывать. Обернувшись, она так пытливо взглянула в глаза гостю, что мальчик поневоле вздрогнул и сделал шаг назад. Господи, какой же он кретин!! Нашел кого упрекать куском хлеба: бездомных, одиноких, оставленных всеми – и родителями, и государством…
В глубоком смущении Антон отвел глаза от плачущей девочки, посмотрел направо и вздрогнул от неожиданности! Из верхнего угла комнаты, почти из-под потолка на него смотрела какая-то женщина… Нет, она смотрела не на него, а на младенца, которого держала на руках. В ее глазах таились одновременно и грусть, и радость. Портрет женщины был изображен на прямоугольной доске.
Антон вдруг вспомнил этот взгляд. В пятилетнем возрасте он тяжело заболел скарлатиной, и был, как говорят, на волосок от смерти. Но потом случилось чудо, и вопреки опасениям врачей он выздоровел. Когда он очнулся, то рядом с его кроватью сидела мама, и точно так же как эта женщина смотрела на него. И еще он запомнил слова доктора: «Ваш сын должен был умереть, дорогая Ольга Дмитриевна. Не мы, а Сам Всевышний его спас! Наверное, ему предназначено совершить какое-то важное дело в жизни. Такие чудеса иногда случаются, но их истоки не на земле, а где-то на небесах…»
– Это икона Божией Матери, – тихо промолвила Тая. – Наша главная защитница! Ее подарил нашей коммуне отец Даниил, настоятель Дмитровской церкви. Неужели ты там никогда не был?
Антон смущенно развел руками.
– Не был… Вернее, возле самой церкви мы с ребятами гуляли сто раз. Оттуда, с крутого берега Истры, открывается такой вид на окрестности – просто дух захватывает! Кстати, именно там, рядом с Дмитровской церковью снималась сцена из фильма «Гусарская баллада», где корнет Азаров на лошади поднимается по крутому склону холма. Там еще пушка стреляла по французам…
Но в церковь мы ни разу не заходили. Сам не понимаю, почему.
Тая удивилась.
– Постой… Но ты же говорил, что вы все трое – крещенные. Где же вас крестили?
Антон открыл рот, но не сразу смог вымолвить то, что ему прежде и в голову не приходило.
– Там… Родители говорили, что в Дмитровской… Тогда мы были еще совсем мелкими… Я почти ничего не помню… Эх, грешный я человек, раз такое забыл!
– Грех? – улыбнулась сквозь слезы Тая. – Какие у тебя могут быть грехи… Ты чист, как стеклышко, это за версту видно! Таких хороших и добрых парней еще надо поискать…
Антон судорожно сглотнул. Как же, добрый он, просто пробы ставить негде! В Дмитровскую церковь, где его крестили, так ни разу и не удосужился заглянуть, оболтус. А еще это… Об этом он еще никому не рассказывал, даже Теме с Родиком. Но когда-то надо сбросить с души тот тяжкий камень!
– Понимаешь… – неуверенно начал он. – Дело было прошлой осенью. Уже стояли холода, выпал первый снег. Мама послала меня вынести мусор. Эх, если бы знал, что меня ожидает, ни за что на свете не пошел!.. Короче, подхожу я к здоровенному контейнеру. Он почти по самые края был засыпан разным мусором. Ну, думаю, и куда же бросить мой пакет? А потом… потом услышал чей-то тихий визг…
Тая в ужасе посмотрела на него.
– Словом, я не сразу сообразил, что это тихо воет щенок, – опустив голову, продолжил исповедоваться Антон. – А когда понял, то у меня аж волосы дыбом встали! Какой-то гад засунул малыша в мешок и бросил в контейнер. Наверное, щенок только что родился, был еще слепым… Ну, само собой, я попытался спасти беднягу, начал разбирать завалы мусора. Но он был где-то в глубине контейнера, и я… Упал пару раз, весь извалялся в грязи… Короче, так до щенка и не добрался. А потом визг затих…
Тая нежно погладила его по щеке.
– Но ты ведь сделал все что мог, разве не так?
Антон мотнул головой.
– Нет, конечно! Я мог бы позвать прохожих. Вместе мы могли спасти брата нашего меньшего!
– И ты думаешь, взрослые люди прямо в пальто, дубленках или шубах полезли бы в грязный контейнер, чтобы спасти какого-то щенка? Мечтатель! Да они мимо голодных и оборванных детей-бродяжек запросто проходят и словно бы не замечают. Я такое тысячу раз видела! И потом, у нас на Руси издревле принято топить в реках лишних котят и щенков, которых негде пристроить. Может поэтому многие люди и стали ныне такими погаными, словно мухоморы? Не терзай себя понапрасну, Тошка…
Вдруг где-то неподалеку раздался громкий гул автомобильной сирены, а потом послышались удары, словно кто-то бил по воротам дубинкой.
Тая охнула и, побледнев, прижала руки к груди.
– Пришли… – вымолвила она непослушными губами. – Все-таки они пришли!
– Кто пришел? – спросил Антон, но девушка, не слушая его, стремительно выбежала из комнаты. Антон последовал за ней и увидел, что в сторону железный ворот бегут все коммунары, дети и животные. А позади них спокойно, с чувством собственного достоинства, шли Мастер и Вожак.
