Дорога до Дмитровки заняла не больше получаса, и ребята не успели даже немного устать. Да и что в их возрасте значит поход длиной всего в несколько километров? Так, пустячок, не больше. Но тем не менее, чем ближе приближались они к старинному селу, тем короче становился их шаг.
Наконец, на повороте шоссе, возле нового, широкого моста через Истру, ребята дружно остановились. Все неотрывно смотрели на белокаменную церковь, что стояла там, на вершине большого холма и буквально царила над окрестностями. Родик и Тёма больше не спрашивали Антона, зачем тот привел их в Дмитровку. Это было и без слов ясно…
Антон неожиданно нараспев продекламировал:
Есть на Руси обычай древний, дивный,
Так ставить церковь на краю села,
Чтобы она в свой лик священный, лебединый,
Всю красоту природы русской вобрала…
– Это чьи стихи? – с подозрением спросил Тёма. – Твои?
Друзья знали, что Антон в тайне ото всех, даже от них, пишет стихи. Не раз Тема и Родик просили друга прочитать хотя бы несколько строчек из своих творений, но Тошка всегда наотрез отказывался.
– Нет, не мои, а отца, – ответил Антон. – Я этой весной помогал ему чистить гараж от всякого барахла, и нашел старую тетрадь со стихами. Показал отцу, а тот поморщился. Мол, чушь все это, мои мальчишеские сопли – выброси на свалку! Но я не выбросил, а сохранил.
– И правильно сделал! – похвалил Родик. – Конечно, твой отец не Пушкин и не Есенин, но все равно хорошо. Это отец написал, наверное, про Дмитровскую церковь?
Антон покачал головой.
– Нет, про церковь в Знаменках. Она ведь тоже стоит на вершине холма, только не над Истрой, а над Москва-рекой! Сейчас-то она заново восстановлена, просто загляденье! А когда-то, еще до моего рождения, церковь в Знаменках стояла в полном запустении. Как-то отец с матерью перешли через плотину и пошли в Знаменки просто так, для прогулки. Дошли до старой церкви – она тогда выглядела так, словно побывала под бомбежкой, и услышали изнутри стук. Заглянули – а там работает бригада колхозников.
– И что они там делали? – удивился Родик. – Ремонтировали храм?
– Ну как же, ремонтировали, – поморщился Антон. – В старой церкви, оказывается, пол был покрыт очень красивым, узорным кафелем. Так вот, директор колхоза – а тогда в Знаменках был свой колхоз, решил покрыть пол в своей ванной этим самым чудесным кафелем. Вот и послал туда бригаду строителей, причем снял ее со строительства коровника.
Отец рассказывал: ну и ругались же эти колхозники! На все лады проклинали своего председателя.
– Наверное, работа была тяжелая? – предположил Родик.
– Да не в этом дело! Просто цемент, которым кафель был приделан к полу, был сделан по каким-то особым, старинным рецептам, с куриным желтком, и еще чем-то. Как ни старались колхозники, но плитки раскалывались одна за другой. А ведь они были единственным уцелевшим убранством старой церкви! Ничего к тому времени там больше не осталось: ни окон, ни иконостаса, ни утвари, ни даже росписей на стенах. Но кафель на полу был прекрасным! И душа у колхозников болела за то, что им приходится в угоду своему председателю губить такую красоту…
– И что же сделали твои родители? – полюбопытствовал Тёма.
– Ну а что они могли сделать? В те времена в нашей стране правили атеисты, и все церковное было не в почете. Что для всех тогда значила старая, заброшенная церковь? Не взорвали, и то слава Богу…
Но мой отец все же сделал доброе дело. Он достал из кошелька все деньги, что у него были, протянул бригадиру, и сказал: берите деньги, но прекратите это варварство! А все уцелевшие плитки засыпьте мусором. Даст Бог, когда-нибудь храм начнут восстанавливать, и по уцелевшему кафелю воссоздадут весь пол таким, каким он был несколько веков назад.
– Ну и что же, бригадир взял деньги? – нахмурившись, спросил Тема.
– Взял, конечно! Сказал, что им и самим эта работа – горше черной редьки. Ну, мои родители пошли дальше. А когда они возвращались, слышат: из церкви опять доносится шум! Заглянули – а это, оказывается, строители прикрепляли цементом к полу те плитки, что им все же удалось отбить. Они сами так решили, никто им не приказывал… Значит, душа у них на самом деле болела!
Вот после этого происшествия отец и написал стихотворение «Русские церкви». Очень грустное оно получилось: ведь большинство храмов в нашей стране в ту пору было заброшены, поруганы, отданы под склады и мастерские. А ведь в них крестили, венчали и отпевали сотни миллионов русских людей, десятки поколений наших предков!
А заканчивается это стихотворение так:
Пронесся над страною ветер страшный, злой,
Кресты согнул, развеял кружева оград…
И как сироты, с верой в Бога и мольбой
В родное небо купола церквей глядят.
Отец посылал этот стих в разные газеты, но никто публиковать его не захотел. Не те были времена, богоборческие… Хорошо, что сейчас все изменилось, многие церкви снова восстановлены, в том числе и наша Знаменская.
Родик задумчиво произнес:
– Интересно, а в Знаменской церкви осталась та самая древняя плитка?
– Осталась! – довольно улыбнулся Антон. – Мои родители там были в прошлом году, и узнали ту самую кафельную плитку. Им было очень приятно, что они сделали хоть и маленькое, но все же доброе дело.
– Надо обязательно сходить в Знаменскую церковь, посмотреть, что там и как, – предложил Родик. – Странно, но мы там почему-то ни разу не были!
Антон кивнул.
– Обязательно сходим! Только сначала нам надо побывать в другой церкви – там, где нас троих когда-то крестили. – И он указал на Дмитровский храм.
– Это мы уже поняли, – вздохнул Родик. – Только чем это поможет Игорю и его друзьям? Они ведь и сами бывают в этой церкви едва ли не каждое воскресенье! И по-прежнему живут в лесу в полуразвалившемся бараке…
– Но ведь живут же, верно? – возразил Антон. – И совсем не так уж плохо… А сейчас их пытаются лишить даже того малого, что у ребят осталось в этой жизни. Нет, мы правильно пришли именно сюда – куда же еще?
Не сговариваясь, АРТ свернули с шоссе и вышли на небольшой кусок заброшенной дороги, что вела к старому мосту через реку. Асфальт на этой дороге растрескался, зарос травой, мелкими кустами шиповника, пижмой, вьюнами с синими колокольчиками. Над ними вились пчелы, старательно собирая нектар.
Старый мост и вовсе выглядел, словно после бомбежки. Часть его бетонных плит перекосилась от времени, металлические поручни погнулись и кое-где просто исчезли. Идти по такому мосту было довольно опасно, но очень интересно.
Посреди старого моста стоял человек в рыболовном костюме защитного желто-зеленого цвета и, опираясь на остаток поручней, смотрел наверх, на крутой холм, на вершине которого стояла церковь.
