– А в каком?
– Этого я вам сказать не могу.
– Тайна исповеди? – догадался Антон.
– Она самая.
И как ни умоляли друзья священника, как ни пытались ему объяснить, насколько важными могут быть его показания, он их так и не захотел услышать.
– Я и так сказал вам больше, чем был намерен. Это все мой несносный язык! Видите, все мы люди, и даже священники бывают грешны.
А после, сославшись на какие-то вдруг появившиеся у него невесть откуда, но совершенно неотложные дела, ушел.
После беседы со священником друзья какое-то время не знали, что им делать дальше. Игра, в которую они ввязались по разным причинам, буксовала на месте. Вот уже второй день подряд они искали следующую подсказку. А она могла быть только у человека, пославшего им скелет и операционный стол.
– Вполне возможно, когда мы выйдем на этого человека, и сама игра закончится.
– И мы получим приз!
– А я смогу побеседовать хотя бы с одним из тех, кого во время игры «убивали»!
Но до этого было еще далеко.
– Что же делать? Куда пойти дальше?
И тут Антона внезапно осенило:
– А помнишь, как баба Аня говорила нам, что операционный стол Сергей Степанович какое-то время держал в своем гараже?
Ульяна взглянула на Антона. Он видел, что она начинает понимать, куда он клонит.
– Думаешь?..
– Да! Надо заглянуть в этот гараж! Вряд ли это одна-единственная коробка, наверняка это что-то вроде гаражного кооператива. Там есть другие владельцы, которые могут помнить это событие.
– Или сторож!
– Все-таки, для того чтобы сначала привезти, а затем увезти такую громадину, нужна была грузовая машина.
– Шанс невелик, но стоит попробовать.
К счастью, бабушка Аня еще была в церкви. Она занималась тем, что оттирала от подтеков воска канун – столик перед распятием, куда прихожане ставили свечи за помин души своих родных и близких. Но старушка охотно отвлеклась от своего занятия и объяснила друзьям, где они могут найти гаражи, в которых Сергей Степанович держал машину.
– Как на пенсию вышел, машину он почти сразу подарил, не нужна она ему стала. Да Сергей Степанович и так редко ею пользовался. На работу ему ездить было не надо, до храма пешком лучше дойти, зачем машина без дела стоять будет? А затем Сергей Степанович и гараж отдал кому-то из нашего прихода.
Удивительная щедрость старого хирурга в отношении людей наших друзей очень удивляла. Никогда прежде они с таким не сталкивались.
И Ульяна сказала бабе Ане прямо:
– Мой отец тоже часто участвует в благотворительных проектах, но он знает, зачем это делает. Такая благотворительность ему нужна для бизнеса. Такое участие дает льготы и привилегии, которые окупают потраченные деньги. А тут… Что надеялся получить взамен ваш Сергей Степанович?
– Ничего, – тихо произнесла старушка. – Ничего кроме спасения своей души.
И отвернувшись к своим свечкам, продолжила отколупывать воск и протирать гладкий металл мягкой, смазанной маслом кисточкой. Лицо у нее при этой нехитрой работе было таким умиротворенным и счастливым, что Антон на мгновение замешкался рядом с ней. Баба Аня показалась ему вдруг какой-то нездешней. Весь ее образ оказался наполнен каким-то особым мягким светом, который то ли струился сверху, то ли исходил от всей ее маленькой фигурки. На какой-то миг Антону вдруг вспомнилось все, что он когда-либо слышал или читал про ангелов и посещения ими земли. Неужели старушка и есть ангел?
Но, конечно, ничего такого быть не могло. И такое свечение было всего лишь причудливой игрой солнечного света, падавшего через окна на старушку. Оптический обман, так сказать.
И все же Антону стало как-то не по себе. Он торопливо и неумело перекрестился и, пятясь задом, вышел из церкви на улицу, где его уже поджидала Ульяна. Вид у девушки был какой-то смущенный.
– Слушай, Антон, не знаю, священник так на меня повлиял, или место тут такое, или что еще, но, в общем, я хотела с тобой насчет вчерашнего поговорить… Ну, того, что у нас с тобой было.
Антон почувствовал, как у него мгновенно вспыхнули кончики ушей. Прямо хоть костер зажигай. И зачем Ульяна снова об этом заговорила? Стыд-то какой! Разве о таком можно говорить?
– Ты не думай, я вообще-то не такая, – продолжала Ульяна. – И обычно я на первого встречного с разбегу не кидаюсь.
– Да?
Помимо воли голос Антона прозвучал как-то недоверчиво. И Ульяна это почувствовала.
– Правда не кидаюсь, – повторила она. – Но вчера перед твоим приходом… Одним словом, я на себе протестировала кое-какие таблетки, которые прописаны некоторым нашим пациентам. Для улучшения качества их жизни, понимаешь?
– Похоже, сильная штука.
– Я тоже не ожидала, что препарат окажет на меня такое действие. Поэтому ты вчерашнее забудь, ладно?
Как это «забудь»? Антон вовсе не был намерен забывать. Совсем даже напротив, теперь ему прямо хотелось все повторить! Но Ульяна, высказав то, что лежало у нее на душе тяжким грузом, моментально повеселела. Всякое смущение оставило ее.
Девушка дружески хлопнула Антона по плечу и сказала:
– Не пора ли узнать, как там дела у наших друзей?
– Ага, – еле промямлил Антон. – Пора.
Настроение у него почему-то упало ниже плинтуса. И кто бы ему сказал почему?
А у Романа с Гариком дела шли далеко не столь успешно. Несмотря на то что у Любови Михайловны имелось сразу двое близких родственников – сын и дочь, дома никого из них не было. Ответивший через дверь молодой женский голос заявил, что свекровь умерла, если есть какие-то вопросы служебного плана, то в больницу и обращайтесь.
– Простите, а стол?
– Какой еще стол?
– Стальной. Операционный.
Последовало продолжительное молчание.
– Вроде бы притаскивала что-то такое, шел разговор. Но я не помню точно.
– А кто помнит? Может быть, ваш муж?
– Может.
– Позвоните ему!
– А в чем дело? Стол был списан, насколько я помню. Свекровь взяла его в утиль. И вообще, даже если вдруг этот стол теперь кому-то срочно понадобился, то брала его именно она. Какие теперь могут быть претензии к моему мужу?
– Нет, нет, никаких претензий! Но нам необходимо узнать, куда делся этот стол.
– Зачем?
Резонный вопрос.
– Необходимо уточнить инвентаризационный номер, под которым он значился.
Последовало продолжительное молчание. А затем женщина сказала:
– Делать вам нечего! Это же подумать только, гоняться за какой-то рухлядью! Ладно, ждите.
