– Откуда?
– Как это! – Голос мамы посуровел. – Ты же пошел к Паше, готовиться с ним к зачету.
Антон и забыл, что наврал родителям, стараясь оправдать задержку.
– Нет, я еще не возвращаюсь.
– То есть как? Ты на часы смотрел?
– Смотрел…
– Скоро одиннадцать!
– Мама, а можно я сегодня задержусь позднее?
– Как это позднее? Почему? Что случилось?
– Или лучше вообще домой ночевать не приду.
– Это еще что за новости?
– Мама, – заныл Антон. – Просто тут учить очень много всего, мы не успеваем. Ты же знаешь, какой Сан Саныч въедливый. Если хоть что-нибудь будет сказано не точно по его лекциям, все! Прощай зачет!
Про Сан Саныча мама жалоб от своего дорогого сына наслушалась уже изрядно. Так что сейчас она заметно смягчилась. Антон еще поговорил с ней, добился разрешения не приходить ночевать, а потом спросил то, ради чего и звонил.
– Мама, а у тебя в жизни был знакомый по кличке Горыныч?
– Что?
– Так да или нет?
– Нет, конечно.
– А у папы?
В трубке возникла пауза.
– Я не понимаю, вы там пьете, что ли?
– Нет, мы оба совершенно трезвые!
– Что-то я тебе не верю. Позови-ка мне Пашину маму. Хочу с ней поговорить.
Антон сунул трубку Ульяне.
– Притворись мамой Паши, – шепнул он ей. – Умоляю!
Ульяна покрутила пальцем у виска, показывая, что она думает насчет умственных способностей Антона, но трубку взяла. Поговорили они с мамой совсем чуть-чуть, потом Ульяна снова вернула трубку Антону.
– Ну, я все поняла, какой у тебя там зачет, – произнесла мама, причем по ее голосу было непонятно, сердится она или смеется. – Да, вырос ты у меня, сынок, а мы этого и не заметили.
Было похоже на то, что мама не поддалась на обман. Выдать Ульяну за маму однокашника не удалось. Мама Ульяну раскусила. Но почему в таком случае мама не бушует, не рвет, не мечет, не требует от своего сына, чтобы он немедленно ехал домой и под ее присмотром готовился к сдаче зачета? Что-то с мамой творилось на том конце трубки странное. Вроде как и всхлипывания какие-то донеслись, и шмыганье носом.
– Мама, что с тобой?
– Ничего, сынок, все в полном порядке. Просто не знаю, что нужно в таких случаях говорить.
Каких таких? Антон и сам пребывал в растерянности. До чего же все-таки трудно с женщинами. Особенно если эта женщина – твоя мать.
– Мама, ты там все-таки уточни у папы насчет Горыныча. Это для меня очень важно. Ладно?
– Ладно, – вздохнула мама, у которой к этому времени еще и нос заложило, а потом с любовью добавила: – Дон Жуан ты мой доморощенный.
– Мама, какой Дон Жуан! Ты про Горыныча спроси!
– Спрошу, хотя и не понимаю, какое это может иметь отношение к твоему, судя по всему, несданному зачету.
Мама перезвонила спустя минут пять-семь:
– Как я тебе и говорила, папа ни о каком таком Горыныче не знает.
Как он и думал! Но не успел Антон счесть себя окончательно негодным быть в одной компании с остальными ребятами, родители которых могли похвастаться знакомством с Горынычем, мама неожиданно произнесла:
– Но зато твоя бабушка…
И сердце Антона вдруг часто-часто забилось.
– Зато твоя бабушка припомнила, что про этого человека рассказывал ее брат – дядя Боря. Подробностей бабушка уже не помнит, а вот его необычное прозвище бабушке запомнилось.
Антон едва дышал от радости. Оставалось, правда, крохотное сомнение. И чтобы его развеять, Антон спросил:
– А чем хотя бы примерно занимался этот Горыныч?
И замер в ожидании. Вдруг мама сейчас скажет, что Горынычем звали, к примеру, кочегара в котельной? Тогда будет ясно, что хотя и имеется и у Антона свой Горыныч, да только не тот. Но бабушка не подкачала. Она что-то сказала своей дочери, а та передала сыну:
– Бабушка говорит, что этот Горыныч был бандитом. И ей и мне очень неприятно, что ты интересуешься этим человеком. Зачем он тебе? Где ты про него услышал? От кого? От Пашиной мамы?
Антон как-то отмазался от ставшей слишком любопытной мамы. Он постарался поскорее свернуть разговор, чтобы тот не принял для него разгромную форму. А затем Антон повернулся к Ульяне своей сияющей физиономией.
– Ты чего это так светишься?
И тогда Антон с гордостью поведал своей подруге, что и его семья ничем не хуже всех остальных. В его семье тоже имелся человек, связанный какими-то общими интересами с Горынычем. Но Ульяну рассказ Антона больше опечалил, чем обрадовал.
– Значит, все правда, – пробормотала она. – А я-то надеялась, что это просто мои собственные фантазии.
– Ты чего?
– Сам не догадываешься? Все тебе разжевывать нужно? Ну сам посмотри, что получается. Кто-то собирает несколько молодых людей, чьи родители или другие родственники когда-то были или даже до сих пор имеют связи с неким Горынычем. Часть этих молодых людей погибает или пропадает без вести при странных обстоятельствах. Нас – участников игры – было в ней всего шестеро. И вот результат. Марк уже погиб. Артем, скорей всего, тоже. Романа похитили. Трое из шести уже пострадали. Незавидная статистика, не так ли? Если так пойдет и дальше, то не окажемся ли и мы с тобой в числе пострадавших?
Антон взглянул на дело с точки зрения Ульяны, и радость его от сопричастности его собственной семьи к личности Горыныча несколько поблекла. Пожалуй, Ульяна говорит дело.
– И ты думаешь, что Горыныч – корень всего этого?
– Я все пыталась понять: по какому методу отбираются игроки? Да, первая четверка состояла сплошь из мажоров, но мы-то с тобой не такие. Тогда я стала думать, что может быть между всеми нами общее. Но ничего на ум не приходило, пока Горыныч сам не подсказал мне, где надо искать. Он и есть единственное связующее звено между игроками. И если трое из нас уже пострадали за связь своих родителей с этим человеком, где гарантия, что нам – троим уцелевшим – удастся уцелеть и дальше? Так что я бы на твоем месте так не радовалась, а скорее призадумалась.
Антон воспользовался данным ему советом и еще немного подумал.
– И все равно я рад, – буркнул он. – Рад, что мы с тобой плывем в одной лодке.
Ульяна собиралась что-то ему ответить, но в этот момент забор впереди них наконец-то закончился. Увидев образовавшийся просвет, Ульяна резко ударила по тормозам. Оставив машину у забора, дальше они пошли пешком. Крадучись, словно настоящие воры, и почти сливаясь с бетонной стеной, благо сумерки на улице все-таки в конце концов сгустились. Белые ночи еще не вошли в свою полную силу, и у друзей оставался шанс не быть замеченными.
