Когда я снова приник губами к ее губам, ее дыхание сбилось. Ее губы были влажными. Я провел по ним языком, размыкая их и наслаждаясь их вкусом. А когда я ощутил тепло ее языка, сразу почувствовал, как она задрожала, откликаясь на мою ласку. И это делало меня таким счастливым.
Кирстен застонала и обхватила мою шею руками. Я еще сильнее притянул ее к себе и, обхватив руками за талию, стиснул в своих объятиях. Я никогда не чувствовал себя таким живым, как сейчас. И всего лишь потому, что девушка, прекрасная и малознакомая девушка, которую я встретил несколько дней назад, находилась рядом со мной. Когда наши языки сплелись в танце, мне почти удалось поверить, что биение ее сердца – это пульсации моего собственного.
Удерживая ее за подбородок, я еще больше углубил наш поцелуй. Потом немного ослабил объятия и, оторвавшись от Кирстен, провел губами по нежной коже ее шеи и проложил дорожку из поцелуев, то приникая к ней горячим ртом, то остужая прохладным воздухом их влажные отпечатки. Черт, как же хочется укусить ее. Я хотел целовать Кирстен снова и снова, и не останавливаться, пока мои силы окончательно не иссякнут, но было одно «но». Всему хорошему рано или поздно приходит конец, и в моем случае это скорее рано, чем поздно.
Тяжело дыша, мы разжали объятия и медленно отодвинулись друг от друга.
Кирстен открыла рот, собираясь что-то сказать, но я приложил к ее губам палец.
– Готова к продолжению нашего свидания?
Я не хотел, чтоб она принялась обсуждать со мной поцелуй, как любят делать многие девушки, или чтобы почувствовала себя неловко. Так что я просто сменил тему. В основном потому, что боялся, как бы Кирстен не начала смущаться, а еще из-за того, что я чертовски возбудился и хотел бы избежать внимания к собственной персоне. Сейчас мой уровень самоконтроля был не лучше, чем у тринадцатилетнего мальчишки. Мне стоило невероятных усилий держать себя в руках, а не эгоистично прижать ее к машине, задрать тоненькую юбочку и…
Именно.
Я встряхнул головой. Это поцелуй опьянил меня, нужна пара минут, и я снова буду адекватно воспринимать происходящее. Мне так хотелось хотя бы немного побыть романтиком для нее. Я хотел, чтобы ее мир перевернулся…
Но я и подумать не мог, что этот поцелуй перевернет мой собственный мир.
– А у нашего свидания будет еще и продолжение? – улыбнулась Кирстен. Ее щеки заливал румянец. – То есть ты все-таки привез меня сюда, чтобы никто не помешал тебе меня совратить?
– Да, – усмехнулся я. – То есть нет. – Чертыхнувшись, я провел руками по волосам. – Да уж, я кругом виноват. Ладно. Честно говоря, мне бы очень хотелось целовать тебя всю ночь напролет до самого утра, но поцелуи всегда приводят к…
– Обнимашкам? – Она игриво подмигнула.
– Да, – засмеялся я и отвел глаза. – Крепким-крепким обнимашкам.
Кирстен обернулась и посмотрела на машину.
– Ну так мне садиться в машину или что?
– Не совсем. – Я достал из кармана повязку, которой собирался завязать ей глаза. – А теперь доверься мне.
– Да, я могла бы и догадаться, что ты сначала поцелуешь меня, и только потом начнешь медленно и мучительно убивать.
– Все знаменитые серийные убийцы сначала совращали жертву, и только потом убивали, – вздохнул я. – А теперь дай мне пару минут на подготовку, и наше свидание продолжится.
– Ладно.
Я надел ей на глаза повязку и поводил рукой перед лицом, чтоб убедиться, что Кирстен действительно ничего не видит. И побежал к машине.
Глава 22
Он был прав. Мой мир действительно перевернулся. И стал неотъемлемой частью его мира. Интересно, так и было задумано, или это случайно получилось?
Кирстен
Почему люди всегда так делают? Водят рукой у тебя перед глазами, проверяя, что ты ничего не видишь? Даже через плотную повязку всегда различаешь контраст между светом и тенью, особенно когда что-то движется. Так что да, я ясно видела, как он машет рукой у меня перед лицом. Это было мило. И, честно говоря, мне нужна была минута перерыва, чтобы хоть немного прийти в себя…
Я вздохнула, переминаясь с ноги на ногу. Все-таки невозможно долго ходить на таких каблуках. Он не просто поцеловал меня, но и камня на камне не оставил от моего старого мира. Уэс превратил его в руины.
И я даже представить себе не могла, что какие-то другие поцелуи могут сравниться с этим. Я точно знала только одно: я даже не хочу пробовать целоваться ни с кем другим. И еще мне казалось, что Уэс все время странно подшучивает надо мной, когда говорит о «парне, в руках которого окажется мое сердце» и «парне, который женится на мне». Почему из этого уравнения он все время исключает себя? Та часть меня, которая всегда стремилась паниковать, считала, что это из-за того, что я не в его вкусе и вообще слишком маленькая. И, в конце концов, он был звездой футбола, а я всего лишь какая-то первокурсница, которая даже еще не знает, чего хочет в будущем. И вообще, неужели это происходит на самом деле?
– Готова? – Судя по тому, откуда звучал голос, Уэс стоял прямо передо мной.
– Думаю, да. – Я старалась, чтобы по голосу не было заметно, как сильно я волнуюсь, но у меня не получилось это скрыть. Если бы он решил поцеловать меня снова, я, наверное, потеряла бы сознание и свалилась прямо в озеро. Надеюсь, Уэс умеет плавать, потому что я не умею и сразу утону.
– Вытяни руки ладошками вверх.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты не из тех парней, что кладут девушкам в руки пауков или змей и с интересом наблюдают за тем, как они кричат.
Парень дотронулся до моего лица и погладил большим пальцем нижнюю губу.
– Кирстен, не буду врать, я очень хочу услышать, как ты кричишь, но вовсе не от испуга. А по совершенно другой причине.
Он говорил о том, о чем я думаю, что он говорил? Не важно. Я почувствовала его горячее дыхание у себя на щеке.
– Ты мне доверяешь? – спросил Уэс.
– Да.
– Тогда сделай то, что я просил.
Я послушно протянула руки.
И он положил на них что-то довольно увесистое. Предмет был завернут в бумагу, поэтому невозможно было определить на ощупь, что это. Может, книга?
Парень снял с меня повязку. Я немедленно уставилась на то, что находилось сейчас в моих руках. По форме и размеру это действительно напоминало книгу.
– Открывай, – скомандовал он.
Пока я срывала с подарка ярко-голубую оберточную бумагу, Уэс подошел ко мне сзади и прошептал на ухо:
– «…как же мучительно, невероятно мучительно было сознавать, что и она, и ее семья столь многим обязаны человеку, которого они никак не смогут отблагодарить…»
Я сорвала последний слой оберточной бумаги. Это была «Гордость и предубеждение», выпущенная ограниченным тиражом.
