* * *
Обед прошел довольно спокойно. Если, конечно, под «спокойно» понимать, что я понятия не имела, какая вилка предназначена для салата, а какой нужно есть семгу. Через какое-то время мистер Митчелс, или Рэнди, как ему больше нравилось, чтоб я его называла, заметил это и начал показывать мне, какой прибор с чем использовать. Он высоко поднимал нужный прибор, а затем опускал в соответствующее блюдо. Он мне на самом деле очень нравился. Свой легкий характер Уэс явно унаследовал от отца, только тот казался более рассудительным.
К концу обеда мой живот был похож на шарик.
– А теперь… – Рэнди поднялся из-за стола, – я вынужден распрощаться с вами. Завтра на ужин у нас индейка, а потом я планирую посмотреть футбол.
– Отлично, – кивнул его сын.
– М-м-м, Уэс, могу я с тобой поговорить?
– Конечно. – Парень тоже поднялся из-за стола и вышел вместе с отцом.
Мне не был слышен их разговор, но со стороны казалось, что Рэнди пытается сосчитать пульс Уэса. Как странно. Потом они о чем-то спорили, а под конец Рэнди разразился проклятьями, сжал переносицу и ушел. Уэс как-то поник и ударил кулаком по стене, не то чтобы очень громко, но достаточно сильно, как человек, которого что-то очень расстроило.
Я больше не могла находиться на расстоянии.
– Все в порядке? – тихо спросила я, приблизившись к нему.
Уэс обвел взглядом пространство собственного дома с таким видом, будто никогда сюда не вернется и поэтому пытается в подробностях запомнить каждую мелочь.
– Да, обычное дело, у сына с отцом всегда есть о чем поспорить. А вообще-то мы обсуждали футбол. – Уэс махнул рукой. – Так, ничего серьезного. Слушай, – лицо моего парня вновь озарила его обычная-перед-которой-невозможно-устоять улыбка, – пойдем смотреть кино.
– Здорово.
Когда он заговорил про кино, я решила, что мы устроимся в гостиной.
Но это оказался кинозал.
С попкорном и раскладывающимися креслами.
С того самого момента и до сих пор, когда я задумываюсь о том, как выглядит рай, в моей голове возникает эта картинка. Мы сидим с Уэсом одни в нашем собственном кинозале в его доме и крепко держимся за руки.
– Можем посмотреть любой фильм, однако одно условие: он должен быть рождественским. – Парень нажал на кнопку, и на экране появилось меню. – Выбирай.
– А почему рождественским?
– Просто я очень люблю Рождество, – пожал плечами Уэс, – но возможно, в это Рождество меня здесь не будет. Во всяком случае, я точно буду не дома, так что мне показалось, что это отличная идея.
– А где ты собираешься быть на Рождество?
– У нас очень много домов в округе, и в каком из них мы будем отмечать праздник, зависит от настроения отца.
– Представляю, как это должно быть тяжело, – поддела его я.
– Ну уж такова моя судьба, и я буду нести этот крест до конца своих дней. А теперь выбирай фильм.
Парень кинул мне пульт и заложил руки за голову.
– Я выбираю… – я нажала на кнопку, – вот этот.
Уэс с удивленным видом покосился на экран.
– Ты издеваешься?
– Ты сказал: рождественский фильм и, если мне не изменяет память, что дама выбирает.
– Это же фильм с Микки Маусом.
– Ну и что? Это мой любимый фильм о Рождестве. Или ты хочешь забрать свои слова обратно?
– А ты действительно моя маленькая Овечка. Такая невинная, из всех рождественских фильмов выбрала «Волшебное Рождество у Микки». – Уэс протянул руку и ласково погладил меня по лицу. – Вот скажи мне, как можно не мечтать развратить это чистое и светлое создание… прямо здесь и сейчас? Только попробуй сказать, что это неправильно.
– Это неправильно, – недолго думая, ответила я, стараясь игнорировать мысли, которые весьма успешно атаковали мою голову, пока он ласкал кончиками пальцев мою щеку.
Уэс тяжело вздохнул и отдернул руку.
– Ладно. Как Овечка скажет, так Злой и Страшный Серый Волк и сделает.
– Так и должно быть. – Наклонившись к парню, я переложила его руку так, чтобы на плече у него было удобнее лежать.
– И Овечка прямо искушает Волка, – пробормотал Уэс себе под нос.
– А Волк достаточно силен, чтоб не поддаться искушению, – пропела я.
– Волк любит, когда его искушают.
– Волку давно пора смотреть фильм.
– А Овечке надо замолчать, пока Волк не вспомнил о том, что у него есть зубы!
Представив эту картину во всех красках, я затряслась, пытаясь не расхохотаться.
– Перестань!
– Я так давно не слышал этого слова… Не напомнишь, что оно означает?
– Оно означает «нет». – Я смахнула его ладонь, которая обосновалась на моем бедре и уже продвигалась выше под майку, лаская обнаженную кожу.
– Хм-м, а что значит слово «нет»?
Экран вдруг ярко вспыхнул, и на нем появились первые кадры фильма.
– Считай, что мышь тебя спасла, – шепнул мне на ухо Уэс, послушно откидываясь на спинку удобного кресла.
Глава 29
Я должен был уйти еще тогда. А я вместо этого выстроил огромную железобетонную стену, закрывающую путь к отступлению, а теперь слишком поздно пытаться это исправить. Рано, поздно, да какая, в общем-то, разница, если время не на моей стороне. И она тоже не будет на моей, когда я расскажу, что происходит.
Уэстон
Прошло всего пятнадцать минут, а Кирстен уже уснула у меня в руках. Я тоже закрыл глаза. Не потому что я устал, но потому что все происходящее казалось таким естественным и нормальным. И я даже почти поверил в то, что так оно и есть. Я привез свою девушку к себе домой на каникулы, нам стало скучно, мы решили посмотреть фильм, а потом она уснула.
Но все было не так.
Я посмотрел на часы.
Нужно было принять таблетки. И, как это ни печально, для этого пришлось переложить прекрасную леди со своей груди в ее кровать. Я коснулся ее волос, в который раз наслаждаясь тем, какие они шелковистые. Нет, я не был помешан на ее волосах, я был помешан на всем, что делало эту великолепную девушку не такой, как другие. Ее улыбка, ее смех, то, как она закрывалась от людей и никого к себе не подпускала, – и то, что она впустила меня.
Черт, как я облажался, чертовски сильно.
Скоро Кирстен обо всем узнает. Мне придется ей рассказать. Осталась еще одна игра, и после нее тренер отправит меня на скамейку запасных. И он, конечно, прав, а я ничего не могу с этим поделать. И совсем не потому, что на каждой тренировке я убегаю блевать. А потому что сейчас я тяну команду за собой назад. И лучше я выйду из игры сам, чем позволю, чтобы парням надрали задницы или, хуже того, увидеть в их глазах жалость, когда все это дерьмо выплывет наружу. И я ничего не смогу с этим сделать.
