И Матов, приложив не так уж и много усилий (с помощью помянутых старосты, гуменщика и работников Энгельгардта), сам отыскал вора, найдя свидетелей среди этих работников, после чего пожаловался на вора тому же миру – волостному голове. (Крестьянской общиной (миром) руководил сход, а в обыденных делах – староста. Несколькими общинами (обычно, не менее 300 душ мужского пола и не больше 2000) руководили, так сказать, депутаты от общин, а в обыденных делах – выбранный мужиками мужик – волостной старшина или голова.) Энгельгардт так описывает разрешение дела.
«Заручившись свидетелями, обещав им, что дело далее волости не поведет, свидетелей по судам таскать не будет, и получив таким образом уверенность, что Костику не отвертеться, Матов жалуется в волость. Вызывают в волость Матова, Костика, свидетелей – в волость свидетелям сходить недалеко и от работы их не отрывали, потому что суд был вечером. Свидетели уличают Костика, и тот, видя, что нельзя отвертеться, сознается. Дело кончается примирением, и все довольны. Матов получил обратно кожи, которые Костик не успел продать, наверное вдвое получил за проданные кожи, да еще, пожалуй, стянул что-нибудь с содержателя постоялого двора, который купил у Костика краденые кожи. Свидетелям Костик или заплатил, или поставил водки, а главное, их не таскали по судам, сходить же в волость, да и то вечером или в праздник (волостной ведь тоже мужик и знает, что в будни днем работать нужно), свидетелям нипочем. Костик доволен, потому что раз воровство открыто, ему выгоднее заплатить за украденное, чем сидеть в остроге. Мы довольны, потому что если бы Костик посидел в остроге, то из мелкого воришки сделался бы крупным вором.
У нас, к счастью, много дел кончается таким образом».
Таким образом, в старой России «стучать» в полицию было просто невыгодно, а ведь мы рассматриваем невероятный случай – честных полицейских. А если учесть, кем эти полицейские и судьи царской России реально были? Ведь даже помещики по возможности делали все, чтобы избежать общения с судом и полицией, ввиду традиционного мздоимства этих лиц. Напомню, что Николай I был исключительно настойчивым борцом со взяточничеством, но даже при этом царе министр юстиции вынужден был дать взятку мелкому чиновнику, чтобы решить вполне законное дело своей дочери.
Ну как при такой власти (при таких традициях) люди должны были относиться к доносам?
Поэтому немудрено, что революционеры всех мастей понимали, что во главе угла прежде всего должно стоять доверие народа к революционной власти, посему уже Временное правительство упразднило полицию и заменило ее милицией, ликвидировало в России паспорта – предмет, без которого полиции трудно обдирать народ взятками.
Большевики, особенно при Сталине, при котором изменение царских порядков сопровождалось строгой ответственностью милиции, прокуроров и судей, сделали все, чтобы вернуть доверие народа к милиции и судам, тем не менее негативное отношение к доносам осталось не только у преступников, страдающих от них, но и у народных масс. Нашу русскость нельзя было искоренить в одно поколение.
А сейчас в России полиция, судьи, государственные чиновники настолько отделились от народа, что откровенно стали совершенно инородной опухолью России, и они даже гордятся этим. Вообще-то, сегодня ситуация такая, какой никогда в России не было, разве что исключая времена фашисткой власти на оккупированных территориях.
Все это так, но ведь никуда не делась проблема-то обеспечения безопасности и каждого из нас, и нашего общества – нашего мира. Так как же быть – «стучать» или «не стучать»? Как быть, чтобы и русским остаться, и собственную безопасность обеспечить?
Тут надо твердо различать «мы» и «они». Кому нанес вред тот, на которого вы собираетесь «стучать», – «нам» или «им»? Причем «они» – это все, кто не «мы». И если речь идет о безопасности и удобстве нашей жизни или жизни нашего мира, то «стучать» надо обязательно, чтобы заставить «их» шевелиться и охранять нас. То есть, если лично вас обворовали или обидели или какой-то мерзавец гадит в лифте, унижая этим всех, то «стучите» не раздумывая – вы или в своем праве, или защищаете свой мир. Это «их» работа, пусть «они» шевелятся и оправдывают затраченные на них деньги.
Но если речь идет только об «их» благе, то тут русский «стучать» не может. Скажем, если ты, «лингвист», фабрикуешь экспертизу, чтобы получить вонючие деньги самому и дать заработать деньги фабрикующим дело мерзавцам, то ты «стучишь» не для блага мира, не для России, а только на благо этих мерзавцев. Тут твоему стукачеству ни оправдания, ни прощения быть не может.
Как-то так…
«Свободные» СМИ Russia
Наши СМИ, замусоривающие информационное пространство никому не нужными убогими сплетнями, не сообщают и не дают сообщать другим о значительных вещах и событиях. А ведь важные события все время происходят, но уходят незамеченными даже теми, кто в информации об этих событиях особо нуждается. Так, к примеру, я упустил итоговый документ Комитета по правам человека ООН, принятый более пяти лет назад на заседании Комитета в Женеве 11–29 июля 2011 года (документ CCPR/C/GC/34 «Замечания общего порядка № 34»).
Указанный документ толкует обязательные, в том числе и для власти и судов Russia, статьи 19 и 20 Международного пакта о гражданских и политических правах. Напомню их:
«Статья 19
1. Каждый человек имеет право беспрепятственно придерживаться своих мнений.
2. Каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно, или посредством печати, или художественных форм выражения, или иными способами по своему выбору.
3. Пользование предусмотренными в пункте 2 настоящей статьи правами налагает особые обязанности и особую ответственность. Оно может быть, следовательно, сопряжено с некоторыми ограничениями, которые, однако, должны быть установлены законом и являться необходимыми:
a) для уважения прав и репутации других лиц;
b) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения.
Статья 20
1. Всякая пропаганда войны должна быть запрещена законом.
2. Всякое выступление в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющее собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию, должно быть запрещено законом».
Текст помянутого документа, разумеется, занудный, как и любое изделие юристов, однако все же многое растолковывает. В данной статье я хочу обратить внимание на два момента, особо важных для любого пишущего человека.
Начну с конца – как с конца статьи 20, так и с конца документа CCPR/C/GC/34, в котором эта статья толкуется. Обратите внимание, что в п. 2 статьи 20 НЕ запрещены письменные или устные выступления в пользу расовой или религиозной ненависти, то есть свобода слова не ограничивается. А ограничивается деяние, в котором слово может быть оружием, – запрещено подстрекательство, причем не к тому, чтобы кто-то кого-то расово или религиозно ненавидел, – к этому подстрекать можно, – а к тому, чтобы вы не подстрекали к введению дискриминации по этим признакам и не подстрекали к насилию.
