– Да, был.
– Из-за Кустовициной?
– Болдарев оставил ее в покое. И я, как видите, жив-здоров.
– Максим Васильевич, а вы знали, что гражданин Южин предлагал Кустовициной вступить в интимную связь с ним? Я бы даже сказал, он требовал этого.
Максим с силой давил локтями на стол, создавал отвлекающее напряжение, которое помогало ему сдержаться. Следствие запустило руку в прошлое Риты. Теперь все знали, что Максим живет с бывшей проституткой. Как тут не выйти из себя?
– Узнал. В тот же день, как вернулся из Москвы.
– Какова была ваша реакция?
– Не скажу, что обрадовался.
– С четырнадцатого августа вы живете с гражданкой Кустовициной, а в ночь на пятнадцатое погибает Южин.
– Я не убивал Серба. Не надо говорить, что вы не задавали мне вопрос, на который я вам ответил. У меня просто не было возможности его убить. Ни физически, ни технически.
– Почему вы не говорите про алиби?
– Я не думаю, что оно у меня есть, – с усмешкой ответил Максим. – Мы с Ритой хорошо… я бы сказал, очень круто выпили. Я спал как убитый. Она, уверен, тоже. Если бы я ушел, она не услышала бы.
Какое-то время Шипунов смотрел в пустоту перед собой, в которой, как в зеркале, видел отражение своих мыслей. Наконец звезды сложились в слово «нет». Не мог Максим убить Серба. Это было за гранью его возможностей.
– А что вы можете сказать про гражданина Болдарева? – спросил он. – Может, он предлагал Кустовициной решить проблему с Южиным?
– Чего не знаю, того не знаю.
Следователь заполнил протокол, Максим расписался в нем и вышел в коридор. Там на скамейке сиротливо сидела Рита. В сторонке тихо шептались опера из отделения по борьбе с экономическим преступлениями, дознаватели. Стояли, шушукались, посматривали на Риту. В Максима вонзились насмешливые взгляды. Молодец Танаков, устроил новичку показательную порку.
– А ты почему здесь?
Максима допрашивали первым. Риту он оставил в кабинете, который делил с Зыковым и Бочкаревым.
– Коллега твой вернулся, – робко сказала она. – Нет, он меня не прогонял, но я подумала, что нужно выйти.
Рита смущенно глянула на зевак в погонах. Она все понимала, поэтому ее пугали кривотолки. В тупых головах могут возникнуть вопросы насчет того, чем она занималась в кабинете с Зыковым, пока Максима допрашивали.
– Заходи.
Максим провел Риту в кабинет. Он и хотел бы остаться с ней, но следователь не позволил. Коридор пустовал, когда капитан вышел туда. А в кабинете он увидел Зыкова, который увлеченно что-то писал.
Максим оставил дверь приоткрытой, чтобы держать в поле зрения кабинет Помазова, отодвинул стул от стола, сел. На Зыкова он старался не обращать внимания. Тот напряженно молчал и с такой силой давил на авторучку, что в конце концов проткнул лист. Слышно было, как хрустнула бумага.
– Черт! – выплеснул старлей.
Но Максим и ухом не повел. Он не хотел общаться с человеком, который руки ему не подал, не помог подняться.
– Я Марго не выгонял, – не выдержал Зыков.
– Ее зовут Рита. Не слушай, что говорит тебе Вильям. Нет никакой Марго, есть Рита.
– А я слушаю Вильяма?
– Тебе рассказать, что интересует Шипунова?
– Вильям его интересует. Он под него копает. Думаешь, я Вильяму об этом скажу?
– А можешь сказать?
– А ты никогда не общался с криминалом? Ты мне – я тебе?..
– Общался.
Максим не хотел втягиваться в разговор.
«Неизвестно, что на уме у Зыкова, – подумал он. – Может, он пытается влезть ко мне в душу по заданию Танакова, Помазова или их обоих? А у меня и без этих змей кошки на душе скребут.
Да и не могу я верить Зыкову. Вильям в курсе каждого его шага. Нетрудно понять, кто снабжает Болдарева информацией».
– Ты должен знать, что без обратной связи в нашем деле никак.
– Да, конечно, – сухо отозвался капитан.
– Без взаимного доверия тоже.
Это было наглостью со стороны Зыкова. Взгляд Максима выражал высшую степень удивления. Его тут со всех сторон шпыняют, а это, оказывается, он задирает нос и на всех смотрит свысока.
– Я, между прочим, Дьяка с тебя снял, – заявил Зыков и насупленно глянул на него.
– Между прочим, ты бежал. Как в штаны навалил.
– Куда бежал?
– Дьяка с меня снимать.
– Быстро я бежал.
– Черепаху ты обогнал бы, с этим не поспоришь.
– Быстро я бежал! – Зыков аж приподнялся от возмущения.
– Не знаю.
– А ты в рукопашке полный ноль!
– Что?! – Максим сжал кулаки, зажмурился.
«Нужно держать себя в руках. Зыков еще салага по сравнению со мной. Глупо воспринимать его всерьез».
– Тебе показалось одно, мне – другое.
– Ты ударил Дьяка сзади, а попробовал бы спереди, – выдавил из себя Максим.
– Спасибо, не надо! Дьяк ломом подпоясанный. Говорят, его через пресс-камеру прогнать хотели, так он всем лохмачам кости переломал.
– Легендарная личность.
– Небезызвестная.
– Блатная братва его уважает?
– Даже больше, чем Серба.
– Но тот в законе.
– Серб в законе, а Дьяк – нет.
– Но теперь Дьяк может занять его место.
– Уже занял.
– Так, может, он и завалил Серба?
– Вряд ли. Дьяк живет не по понятиям, а по закону.
– У! Уважение к нему до костей пробрало! – заявил Максим.
– Может, я малость преувеличиваю.
– Вот я и говорю, прикрути краник, пока меня тут блатной романтикой не забрызгало.
– Это не романтика, а проза нашей жизни. Сейчас квартирные кражи в полный рост пойдут. Если Танаков с Дьяком не договорился.
– По квартирным кражам?
– Да и по карманным. За показатели нас драть будут, а не за блатных романтиков.
Максим пожал плечами. Возможно, Танаков действительно действовал на упреждение, когда вытаскивал Дьяка из-под статьи. Подполковник помогал ему, а Дьяк будет держать в ежовых рукавицах воровскую братву, направит их энергию, ну, например, на Западный район. Такой ход – вовсе не романтика, а суровая проза уголовного розыска.
Не исключено, что Зыков и на самом деле бежал быстро. Это Максим в тот момент находился в другом временном измерении, когда каждое мгновение растягивается. Старлей мог сговориться с Вильямом в интересах общего, а не личного дела.
