– Да, и я тоже.
– Переборщил, это когда борща много. Спешу вас обрадовать, в тюрьме его нет, там только баланда.
– Я в курсе.
– Признание писать будем?
– Да, конечно.
Максим криво усмехнулся. Видать, крепко Вильяму прищемили кокосы, если он скинул с пальмы свою обезьянку.
– Болдарев знает, что ты натворил? – спросил он.
– Нет. Я все сам, – заученно ответил Шаповалов.
Капитан ничуть не сомневался в том, что ответ будет именно таким.
– И бутылку с зажигательной смесью сам?
– И бутылку.
– И в тюрьму?
– И в тюрьму.
– Плохо там.
– Я знаю.
– И плохо, и долго. Ты берешь на себя целый букет. Лет пятнадцать будешь его нюхать.
– Я же к вам пришел.
– С кем?
– Один.
– А где твои ряженые?
– Не знаю.
– А кто знает?
– Я про них вообще ничего не знаю. Смотрю, стоят у дороги. Я подъехал, предложил им работу, они согласились. Форму дал, автоматы пневматические. А кто они такие, спрашивать не стал. Зачем оно надо? Если вы их мне покажете, то я, конечно, опознаю.
– Вот ведь как заливает! – Зыков громко шлепнул ладонями о колени.
– На машине подъехал? – спросил Максим.
– На машине.
– А в машине регистратор.
– Он у меня на обочину не смотрит.
– Как и Вильям. Ты все на себя возьмешь, сядешь, а он о тебе забудет.
– Вильям здесь не при делах.
– Тогда почему ты здесь? Совесть покоя не дает?
– Вильям позвонил. Мол, натворил дел, так отвечай.
– Стало быть, он знал.
– Догадался.
Максим понимал, что Шаповалов не сдаст ни Вильяма, ни исполнителей. До босса в этой теме не дотянуться, а с шестерками куда проще. Но пусть сначала Шаповалов признает свою вину под протокол, а тогда уже можно будет колоть его на признание.
Видимо, так же подумал и Помазов, поэтому велел Шаповалову писать чистосердечное признание. Он попросил оперов освободить помещение.
Вскоре ему тоже пришлось покинуть кабинет. Анисимов вызывал его к себе вместе с подчиненными.
Подполковник сидел за столом и с умным видом заполнял какие-то бумаги.
Когда оперативники опустились на стулья, он поглядел на них и спросил:
– Сергей Борисович, как продвигается дело о вчерашнем нападении на сотрудников полиции?
– Успешно продвигается, товарищ подполковник. Шаповалов с повинной пришел, чистосердечное сейчас пишет.
– Вот видите, как хорошо. – Анисимов едва заметно улыбнулся.
«Он даже не спросил, кто такой Шаповалов, а должен был, – подумал Максим. – Желания поговорить с этим деятелем у него не возникло. Видимо, он знал, кто находится в кабинете у Помазова. Если так, то, скорее всего, подполковник и раскрутил Вильяма на то, чтобы тот прислал к нам Шаповалова с повинной.
Это я никак не мог попасть к Вильяму в камеру, а у Анисимова карт-бланш. Он и допросить его мог, и надавить. Хорошо, если так.
Плохо, если Анисимов всего лишь произвел размен. Он отдает нам Шаповалова, мы в ответ закрываем глаза на его особые отношения с Вильямом. А может, подполковник еще и попросит нас помочь ему».
– Хорошо, – согласился Помазов. – Только Шаповалов исполнителей не сдает.
– А кто организатор?
– Он говорит, будто сам все и устроил. Мол, нашел каких-то неизвестных типов. Как будто мы ему поверим.
– А может, нужно ему поверить? – Анисимов обвел взглядом оперов.
– Думаете? – Помазов настороженно посмотрел на него.
– Преступление, разумеется, серьезное. Нападение на сотрудников полиции – это, конечно же, ЧП, как минимум городского масштаба. Но в ГУВД ничего об этом не знают. Да и незачем им. Наши сотрудники находились в нетрезвом состоянии. Возможно, они сами спровоцировали инцидент.
– Мы не провоцировали.
– А незаконное задержание Шаповалова? Тут могут возникнуть вопросы. Думаю, нам не стоит предавать это дело огласке. Шаповалов признает свою вину, будет суд, он получит по заслугам, сядет лет на пять. Но кричать об этом на всех углах не стоит.
– Да, я тоже так думаю, – спокойно проговорил Помазов.
«Я мог бы поспорить с ним и с Анисимовым, но зачем мне это нужно? – рассуждал капитан. – Подполковник, конечно, пытался замять инцидент, но хотя бы крайнего нашел. Поэтому Помазов и не прочь ему подыграть. Да иначе и быть не могло. Ведь от Анисимова зависит его карьера.
Да и мне нет смысла бодаться с подполковником. Похоже, начальник ОВД на стороне Вильяма, но это вполне объяснимо.
Вильям представляет в районе криминальный закон, Анисимов – государственный. Их интересы просто не могут не пересекаться. Но там, где есть конфликт, найдется и компромисс, возможно, переходящий в сотрудничество. Очень может быть, что Анисимов получал деньги в обмен на информацию.
Все это, конечно, достойно презрения, но я должен четко отделять реальную действительность от киношной. В настоящей жизни за справедливость люди борются больше на словах, чем на деле. Они быстро привыкают к такому положению дел.
Я тоже стерплюсь с тем, что Анисимов нечист на руку, и буду себе работать, набирать форму для съемок в кино. Да, есть у меня такая предательская мысль – при первой же возможности бросить все и вернуться в Москву. Я ведь слово Елецкому давал, обещал работать до упора, а делать этого не хочу. Как же я могу кого-то осуждать?»
Серое здание тюремной администрации, совмещенное с проходной, мрачные женщины, вздыхающие в ожидании свидания, колючая проволока поверх бетонного забора. После суда Вильяма должны были выпустить из-под стражи, на худой конец вернуть в изолятор временного содержания, а привезли в СИЗО. Как это все называется?
Вильям оттолкнулся от окна, сел на скамейку, обхватил голову. В нескольких метрах от него открывались ворота в ад. Он не боялся тюрьмы как таковой, но на нем кровь законного вора. Во всяком случае, блатные уверены в этом. А они как раз те самые черти, которые подбрасывают здесь дровишки под котел с кипящей смолой.
Менты давили по всем фронтам. Анисимов заставил Вильяма сдать Шаповалова, а суд приговорил его к содержанию под стражей. За всем этим чувствовалась лапа Острого или Дьяка. А может, они оба против него.
Если даже Острый не убивал Серба, то он не упустит момент утопить конкурента. Груз к ногам уже подвешен, и не факт, что Вильям его выдержит. Впереди долгая унизительная процедура, которая приведет арестанта в камеру с уголовниками. А чуть погодя придет малява по его душу. Вот тогда-то все и начнется.
